В этот момент в малую столовую ворвалась Эммелин Дэйвенпорт, громко напевая себе под нос. Оливия заметила, что мать сегодня в особенно хорошем настроении. Мама была грациозна, волосы были аккуратно уложены в низкий пучок на затылке. Хотя миссис Дэйвенпорт проходила через трудные времена, лицо у нее было дружелюбное, без малейшей фальши. Ее миндалевидные глаза теплились как угольки-близнецы, теплые и чарующие. Любая радость или разочарование сразу отчетливо отображались в складках возле губ и на лбу. Малейшие изменения в выражении ее лица говорили Оливии, что делать: когда можно поспорить, когда бросить вызов, а когда отступить. В конце концов, Эммелин только хотела, чтобы у ее детей было все лучшее, чтобы они ни в чем не нуждались. И как могла Оливия ее в этом винить?

Девушка очнулась от своих мыслей и увидела, что мать улыбается ей, как будто скрывая какой-то секрет.

– Кажется, кто-то немного замечтался, – заметила миссис Дэйвенпорт. – Как ты разрумянилась!

Оливия приложила ладонь к щеке. И правда, щеки были теплые. Мама, наверное, встревожилась бы, если бы узнала, что виновник этого румянца – мистер ДеУайт, а не мистер Лоренс. На самом деле Оливия и сама была этим встревожена.

Эммелин Дэйвенпорт похлопала Оливию по руке и села на кушетку напротив.

– Я очень довольна тем, как общество приняло новости о тебе и мистере Лоренсе. Вы такая чудесная пара.

Она повернулась к окну, в которое только что смотрела Оливия. Внутри у девушки будто все перевернулось. Ведь она именно такого и хотела. Все идет согласно плану. Каждый новый день, проведенный в обществе мистера Лоренса, будто все больше снимал с ее плеч огромную тяжесть.

Мать вздохнула, словно она это ощущала. Миссис Дэйвенпорт взяла пару перчаток с маленького столика, стоявшего у большого каминного кресла, и погладила Оливию по колену.

– Прекрасный день для пешей прогулки и пикника.

Как только она встала, в комнату вошел лакей и объявил о прибытии мистера Лоренса.

Оливия глянула на часы на каминной полке. Стрелки показывали ровно час дня. Мистер Лоренс был сама пунктуальность. Девушка проследовала за матерью в парадный холл, где стоял мистер Лоренс. Держа шляпу в руках, он рассматривал картину, на которой был изображен сарай посреди безлюдного хлопкового поля. Пушистые белые комочки, казалось, качались на легком ветерке под безоблачным небом. Как и все его костюмы, обычно в гусиную лапку или в елочку, сегодняшний был сшит из роскошного твида и безупречно подогнан по фигуре.

Молодой человек обернулся, услышав, что они приближаются. На лице его уже играла улыбка. Он так посмотрел на Оливию, что та принялась пощипывать пуговицы на перчатках. Девушка указала на картину:

– Папе ее подарили. Это плантация, где он и его брат были рабами. А написал ее один из сыщиков, которым отец заплатил, чтобы найти моего дядю. Он писал со слов отца.

– Это сильное произведение.

– Когда картину привезли, папа чуть не бросил ее в огонь. Но если вы посмотрите вот сюда… – Оливия показала на две фигурки на заднем плане.

Мистер Лоренс посмотрел туда, куда указывали ее пальцы.

– Это ваш отец и его брат?

Девушка кивнула. Когда папа заметил эти фигуры, лицо у него сделалось ошеломленное. Это был один из редких случаев, когда Оливия видела отца плачущим. Мать, которая родилась свободной и в любящей, хоть и бедной, семье, подошла к нему сзади, обняла, вжалась лицом в его спину: так он не мог видеть ее слез. С тех самых пор эта картина висела при входе.

– Мистер Лоренс, – произнесла миссис Дэйвенпорт, водружая на голову шляпку.

Она улыбнулась, глядя на юношу и девушку. Взгляд Эммелин ненадолго остановился на картине позади них. Оливия заметила мимолетную грусть, отразившуюся на лице матери.