«Но не отрежут ли они пути сообщения с Амстердамом?» – продолжал размышлять вслух Кристоф, все более досадуя на невесть где запропастившегося слугу. К тому же, подспудная тревога грызла его: а если Якоб не вернется? Или кого-нибудь приведет за собой?

«Я так думаю, в Амстердаме сейчас творится то же самое», – спокойно проговорила его спутница. Кристоф отвернулся. Менее всего хотелось ему показываться перед Юлией трусом – но так и было. Все пути к отступлению отрезаны. Напрямую в Копенгаген не отправишься. Хотя… Они и впрямь мало чем рискуют. Разве что его бумагами. Для якобинской военной разведки там будет очень много чего интересного. В крайнем случае, документы можно повторно зашифровать, а их оригиналы сжечь. Чем он и занялся бы, если бы имел доступ к своей комнате. Уже начал думать – а не вышибить ли дверь силой? Или все-таки постараться попросить у трактирщика запасной ключ?

«Ваш русский сюда вряд ли доберется», – проговорил он далее. – «А вы случайно не сможете припомнить его фамилию?»

«Зачем я вам должна об этом сообщать?» – Юлия взглянула на него пристально. – «Да и потом, он должен сам меня найти».

«Я думаю, что он уже давно в Амстердаме», – Кристоф выдержал ее взгляд. – «Знаете, если этот олух встретится мне в Петербурге…»

«А если он не явится, то можете ли вы выполнить его поручение?» – спросила баронесса. – «Я думала об этом в ваше отсутствие…»

Кристоф пожал плечами. «Почту за честь», – бросил он несколько небрежно, что было не вполне уместно в таких обстоятельствах.

«И потом», – добавил он. – «Что-то мне подсказывает – я именно тот человек, которого вы ищете. Слишком много совпадений».

Юлия запустила руку в висевшую у нее на поясе небольшую сумку. Вытащила листок. Шесть букв. И рисунок – косой крест в круге. Это был один из официальных шифров, которые передало ему через Корсакова дипломатическое представительство в Нижних Землях. Разгадку барон знал наизусть: «Озарение». Так и ответил. Юлия рассмеялась.

«Если бы вы поступили так раньше, все было бы гораздо проще. Но я на вас не подумала…», – проговорила она.

«Я так не похож на человека, действующего по особым поручениям?»

«Почему же? Но послать меня с поручением к родственнику…».

«Очевидно, полагали, что нам будет проще договориться…», – Кристоф улыбнулся в ответ. Тревога, несмотря на странное отсутствие слуги, уже прекратилась. «Но мне не говорили про Брюссель».

«Возможно, вас несколько».

«Не отрицаю. Но я все равно так вас не оставлю», – проговорил Кристоф.

Юлия смотрела на него пристально, не отводя глаз.

«Если бы вы сразу показали мне эту бумагу, то шевалье остался бы здесь…», – продолжил барон.

«…И вы бы об этом очень сожалели, не так ли?» – взгляд баронессы сделался теплым, зрачки расширились, придавая ее светлым глазам глубину. Кристоф снова побагровел. Стоило ли признаваться? Он только кивнул и добавил: «Я сейчас понял, что люблю вас».

«Ох, mon cher, не разбрасывайтесь такими фразами», – меланхолично улыбнулась дама.

«Но ведь это правда», – добавил барон.

Он подошел к ней и взял ее руки в свои. Она встала, не отнимая рук, – тонких, как веточки, и горячих, как раскаленные угли – и припала к его груди…

Дальнейшее Кристоф запомнил смутно: они целовались так, словно оба обезумели от страсти. Умело расправляясь с его одеждой, Юлия покрывала поцелуями его шею и грудь, и сама млела от его ласк, становившихся все более нетерпеливыми… Он уже гладил ее ноги и готов был перейти к более решительным действиям, но тут раздался стук двери, сменившись шагами по скрипучей лестнице.

«Герр Кристхен!» – в дверном проеме появился Якоб. – «Вы живы, слава Богу! А там бунт в самом разгаре…» Он был полураздет – очевидно, потерял свой плащ и шляпу в толпе, у сюртука половины пуговиц не хватало. Двусмысленность положения, в котором оказался его господин и вот эта знатная дама, Якоба не смутила.