Подростки засмеялись – староста ди Массар, известный в селе обжора и любитель поспать, сроду не держал в руках меча, да и другого оружия тоже. Красный от злости Рой не смог ответить учителю. Хейдин, вполне довольный эффектом от своей отповеди заносчивому и нахальному старостичу, начал урок. Йота и Уго он поставил на отработку ударов в паре, а остальных на мишени и китану. Скоро веселый стук палок наполнил коровник. Наблюдая за мальчишками, Хейдин не заметил, как в коровник вошел Феррин, конюший графа.

– Мастер Хейдин, – конюший не стал тратить времени на приветствия, – велено тебе немедленно явиться к графу.

– Юный граф вернулся? – Хейдин почему-то подумал о сыне графа, но Феррин покачал головой.

– Велено тебя найти, – сказал он. – Приехал какой-то знатный господин, хочет тебя видеть.

Хейдин распустил учеников, которые с устрашающим ревом рассыпались по улице, потрясая деревянными мечами, завернул оружие в рогожу, перевязал ремнями и, взвалив тяжелый сверток на плечо, пошел за Феррином. Пока они шли от коровника до замка, Хейдин пытался расспросить конюшего о загадочном госте, но Феррин сам ничего толком не знал.

– По виду южанин, – только и сказал он. – Смуглый такой, чернявый, а глаза синие. Конь у него на заглядение.

– Смуглый чернявый южанин? – Хейдин задумался, вспоминая, кто из его знакомых подходит под это описание. – И молодой? Вот притча какая, клянусь пряжей Атты!

– Может, у тебя, парень, была интрижка с какой-нибудь смуглянкой в Сабее или Азоре? – усмехнулся Феррин. – Парень-то этот по возрасту в сыновья тебе годится.

Они прошли под аркой ворот мимо крестьян, разложивших прямо на земле принесенные на продажу овощи, фрукты, мотки пряжи и прочий товар, миновали залитый солнцем двор замка и направились к жилой башне. Хейдин заметил привязанного к коновязи жеребца задолго до того, как Феррин обратил на него внимание ортландца. Конь и впрямь был чудесный; на диво сложенный, с тонкими, как камыш, ногами, ладоней пятнадцати в холке, с белой роскошной гривой, заплетенной в косички и огненными глазами. Да и седло со сбруей были достойны коня; Хейдин узнал великолепную работу азорийских шорников. Такой роскоши в Виане не видели давно, и Хейдин ощутил непонятное волнение. Кем бы ни был загадочный гость графа, видно было, что это непростой воин.

Граф и его гость были в трапезной. Слуга как раз наливал им вино, когда вошел Хейдин.

– Вот и наш ортландец! – сказал граф, милостиво кивнув в ответ на поклон Хейдина. – Опять учил мужицких детей мечевой премудрости? Пустое занятие, если не сказать больше.

– Отчего же, милорд, – сказал приезжий, устремив на Хейдина заинтересованный и, как показалось ортландцу, дружелюбный взгляд. – Этой стране нужны воины. Чем раньше юноша начнет учиться военному делу, тем меньше вероятность, что его убьют в первом же бою. Войны, к сожалению, стали привычным делом.

– Я лишь хочу, чтобы дети научились уважать оружие. Меч – спутник честных и благородных людей.

– Ты мастер оружия, верно?

– Всего лишь мой бывший солдат, – ответил за Хейдина граф, – мой мастер оружия скончался три года назад от горячки.

– Но ты, верно, хорошо фехтуешь? – спросил приезжий, не обращая внимания на замечание графа.

– В юности меня обучал таорийский рыцарь Йондур Брео из Лима, – сказал Хейдин. – Было это в Нидариене, где я служил в страже тамошнего князя. Потом… потом я служил уже в лаэданской армии.

– Хейдин давно мне служит, – заметил граф. – Мой сын в нем души не чает. А все потому, что Хейдин умеет найти с ним общий язык.

Ортландец тем временем успел хорошо рассмотреть приезжего. Очень молод, лет двадцати, смуглый и черноволосый, но с фиалковыми глазами. Лицом похож на азорийца, тем не менее на лаэданском языке говорит без малейшего акцента.