– Генри шел не ножками вперёд, а поперёк, – задумчиво ответила девочка. – Он убил бы Миранду.

Роа пожала плечами:

– Я-то совсем не против, чтобы оно здесь вообще не звучало. Я тогда здорово напугалась. Сильное заклинание, девочка, очень сильное. В самом деле, используй его пореже. Как бы не навредить кому…

Помимо таланта акушерки, Роа, видимо, умела и предсказывать. Заклинание Гильберты действительно принесло непоправимый вред, да ни кому-нибудь, а ей же самой.

Чем старше становилась Гильберта, тем чаще в разговорах людей мелькала фраза:

– Уж у неё-то трудностей с рождением не будет!

Никто не сомневался, что её дети будут рождаться точно в срок без малейших проблем, да и сама она была в этом полностью уверена. За десять лет, что она выполняла обязанности «главной повитухи», как шутя говорила её мать, Гильберта превратилась в высокую красивую девушку, и к Лагнасаду в год своего шестнадцатилетия она уже ждала первого ребёнка.

Беременность не мешала ей выполнять свою работу. Будучи на шестом месяце, она встретила Белтайн так же, как обычно. В тот день, вместе с Роа и Анной, она помогла родиться девятерым младенцам. Десятому не помогли ни уговоры, ни травяные отвары. Часы уже давно пробили полночь, и малыш считался потерянным. Его мать лежала бледная и почти не приходила в сознание, несколько раз испуганным акушеркам казалось, что она перестает дышать.

– Умрёт еще, пожалуй, – сказала Анна. – Послушай, Гилли, ребёнка уже нет, так надо хоть мать спасти. Может, рискнешь? Скажешь то заклинание?

На лице Гильберты отразилось сомнение, но, поразмыслив, она кивнула. Потом вышла за дверь, попросила у Марты стакан воды, выпила его и вернулась в комнату.

Медленно и осторожно она приблизилась к лежавшей в беспамятстве женщине, настраивая себя на произнесение заклинания, собирая для него все оставшиеся силы. Все существующее в мире отодвинулось за пределы её сознания, осталась лишь она сама да эта несчастная, которой нужно было помочь.

В последний момент Роа поняла, что сейчас случится, и бросилась вперед, чтобы остановить девушку. И не успела: Гильберта подняла руку, и с резким возгласом хлопнула ладонью по животу женщины.

Выплеск силы, жгучий и режущий поток вырвался из под тонкой длиннопалой ладони Гильберты и разошелся по спирали, как кислота впитываясь сразу в два тела. В ужасе повитуха схватилась за свой живот и упала бы на пол, если бы Роа не подхватила ее. Заклинание сработала безупречно, вызвав стремительные и безумно болезненные роды не только у той женщины, но и у самой Гильберты. Спустя минуту все было кончено.

Лийза завернула тела детей в холст и вынесла из комнаты. Марта отправилась к родственникам женщины, за которыми не пришлось далеко ходить: отец неродившейся девочки стоял здесь же у калитки. Объявив ему о случившемся, Марта пошла дальше, к дому Оттоунов. Все его обитатели бодрствовали, ожидая возвращения Гильберты, включая и её жениха Джереми Лестона. Войдя в дом и увидев его, Марта разрыдалась…

Джереми оказался крепким пареньком, и удар судьбы вынес достойно. Выслушав весть о смерти сына, он отправился в дом-на-площади, на руках принес Гильберту домой и уложил в постель. В ту ночь, сконцентрировав в себе горечь утраты и страх, как за физическое, так и за душевное здоровье любимой, юноша сумел преобразовать эту смесь в силу и буквально создал в себе талант целителя. На другой день к полудню Гильберта проснулась здоровой.

Через год она снова понесла, но теперь её беременность протекала под чутким наблюдением Джереми, в ту пору уже обвенчанного с ней по всем местным законам и обычаям. Пользуясь привилегиями, дарованными ему новым статусом, он объявил, что не разрешает Гильберте рисковать своим здоровьем и не отпустит её в дом-на-площади, пока ей самой не придет время рожать. Впрочем, после недолгих уговоров, он всё-таки переменил мнение, но с условием, что он будет находиться рядом. Роа и Анна, услышав о его требованиях, хором фыркнули, а затем заявили, что готовы предоставить ему место в комнатке, где пеленали новорожденных.