– Единственное, что есть достойного в вашей помойке, – это ты и твоя подруга, – заявила мне она, – и больше никакой грязи оттуда мне не надо.

Через несколько недель я поняла, что беременна. Счастливый отец с гордостью высказал намерение приехать в столицу и вместе растить нашего ребенка. Я простилась с бабушкой и сняла небольшую квартиру на окраине Москвы. С работы мне пришлось уволиться, потому что токсикоз у меня был страшенный. На счастье у меня был припасен небольшой запас денег, которые я скопила на прежней работе, да и Наташка помогала, чем могла.

Наш брак распался буквально через месяц после того, как Славик перебрался в столицу. Он был вежлив со мной, корректен, улыбчив. Очень быстро устроился на какую-то денежную работу, а через месяц ко мне в квартиру ввалились омоновцы, перевернули в ней все вверх дном, что-то нашли в присутствии перепуганных соседей, и я долгие три месяца убеждала следователей, что к торговле наркотиками, которую вел мой муж, я лично не имею никакого отношения. В конце концов, от меня отвязались, при этом объявив, что своего мужа я не увижу минимум долгих лет восемь. Развелась я заочно, мысленно себе, пообещав, что никогда больше не выйду замуж.

Людмила Прокофьевна долго мне звонила, предлагала вернуться, предлагала помощь, я благодарила ее, но от помощи категорично отказалась. Причина тут была не в гордости, мне было стыдно перед ней до корней волос, и я для себя решила, что просто не смогу находиться с ней рядом. Я справлялась. Освоила парикмахерское дело и маникюр, Наташка помогала мне с клиентурой, я справлялась.

Бабушка умерла, когда моей дочке исполнилось четыре года. Квартиру свою она завещала мне, позже в нотариальной конторе я узнала, что кроме квартиры мне достается еще и неплохой счет в одном из банков. Я купила крохотное помещение неподалеку от дома и открыла в нем салон красоты. Я назвала его «Людмила» в честь своей замечательной бабушки. Свою старшую дочь я тоже назвала в ее честь.

Постепенно я наняла штат людей, сформировала хороший коллектив и наконец-то смогла больше времени уделять себе и дочери. В салоне я уже лично не работала, и только зорко следила за тем, чтобы качество услуг соответствовало моим ожиданиям. Я очень много времени проводила с Милой. Она рано обнаружила в себе талант к рисованию, и я регулярно водила ее в художественную школу. Однажды после занятий ее учитель вышел из класса лично выразить мне восхищение талантом моей дочки. Так я познакомилась со своим вторым мужем. Я очень не хотела выходить замуж второй раз, предыдущий опыт отбил мне всю охоту, но Эдуард ухаживал за мной так красиво, без настойчивости и развязности, был терпелив и ласков. Я не сразу, но сдалась. Через год у меня родилась Софья. А через два года, Эдуард на этюдах познакомился с художницей из далекой Голландии, всего через три недели этого знакомства он пропал из моей жизни. Уведомление о разводе из самого Евросоюза я получила по почте. В нем долго и нудно было обосновано, почему от моего мужа не следует ждать алиментов. Я спустила это письмо в унитаз.

С тех пор я и обратила внимание на удивительную закономерность. За мной ухаживали, на меня заглядывались, мне завидовали женщины. У меня случались короткие яркие романы. Отношения, которые заканчивались быстро и ничем. Я бы ни за что не задумалась над этим пристально, если бы не Игорь. Его я, пожалуй, успела полюбить по – настоящему. Он стал для меня последней каплей. Каплей, которая показала мне, что так дальше продолжаться не может.

Амалия одна из самых старейших моих клиентов. Нет, давайте я расскажу с самого начала. Когда – то давно мы с мужем работали вместе в одной клинике. Кстати, до того, как начать вместе работать, мы успели вместе поучиться в одном институте, и даже пожениться там успели. Радостное было время и голодное. Но больше все-таки радостное. Муж у меня мало что красивый и умный, так и еще и невероятно везучий. Вот знаете таких людей? Вечно они в нужное время и в нужном месте оказываются. И если найдут кошелек с деньгами, то обязательно с крупными купюрами. Муж мой как раз такой. В клинику, где мы оказались после института, очень быстро пришли какие-то сомнительные инвесторы, готовые вложить большие деньги за обязательную возможность быстро их вернуть. Старое руководство все как один ветераны из конницы Буденного дружно попадали с инфарктами, чтобы не связываться с «бандитами», и так получилось, что мой супруг оказался единственным человеком, способным взять бразды правления в свои руки. Я, разумеется, стала его первой и главной помощницей и решателем всех неразрешимых ситуаций. Примерно два года ушло на то, чтобы из захудалой клиники, влачившей полунищенское существование мы стали респектабельным и известным в городе заведением. Были у нас, разумеется, разные времена, но общая тенденция была «только вперед». Как только мы встали на ноги, муж заговорил о ребенке. Я с радостью согласилась. С одной стороны мне очень нравилось помогать мужу, нравилась эта постоянная суета и беготня, но в то время я как то остро для себя поняла, что я либо стану мамой сейчас, либо я вообще ей не стану. За первым ребенком последовал второй, потом третий, радость суета и беготня переместились с работы в дом, а потом в один прекрасный ужин я увидела, что мы с моим любимым Костиком существуем в двух параллельных и непересекающихся между собой вселенных. Нет, мы никогда с ним не скандалили, он был вежлив, заботлив, никогда ни в чем мне отказывал, он всего лишь начал жить своей собственной жизнью. Сначала я удивилась, потом испугалась, потом осторожно заговорила с мужем о том, что я хочу вернуться в клинику. В ответ на это он посмотрел на меня с таким удивлением, словно с ним заговорил Сережа – так он называл скелет, который стоял у него в кабинете. «Не надо» – вот все, что он мне тогда ответил. Не надо. И эти два слова, вернее, тон которым они были сказаны, испугали меня по-настоящему. Почему-то я отчетливо увидела, что если я сейчас буду настаивать, то муж встанет и уйдет. Совсем. Исчезнет из моей жизни. Мне сразу вспомнились до мелочей все случаи из нашего прошлого, когда Костик по разным причинам не ночевал дома, я подсчитала, сколько дней в году он проводил на различных симпозиумах, припомнила все телефонные звонки, когда на другом конце провода были женщины. Мне было, что сказать мужу, было о чем его спросить. Но я решила ничего не говорить, ни о чем не спрашивать. Кто знает? Может быть, у меня самая обычная паранойя на почве ревности и случись такой разговор, муж бы рассмеялся, обнял меня и сказал, что дороже меня у него никого нет на свете. А вдруг нет? И я струсила. Прямых доказательств и улик для своих страхов у меня не было. И я постепенно стала успокаиваться настолько, насколько это вообще было возможно. Я искала причины, чтобы муж чаще бывал дома. Придумывала поводы, праздники и прочие торжества, требующие нашего совместного присутствия. Тщетно. Муж мягко, но категорично продолжал заниматься работой, дома почти не находился. Ситуация зашла в тупик. Именно тогда мне захотелось заняться чем-то кроме постоянного домоводства, я вспомнила, что всегда была неплохой массажисткой, и решила, что если я вернусь к работе хоть в таком усеченном виде, нахождение среди людей принесет мне несомненную пользу. Старые подружки быстро по сарафанному радио разыскали мне основную клиентуру, а дальше все покатилось как снежный ком. Меня рекомендовали, хвалили, советовали, и очень скоро я стала что называется «нарасхват».