– Я не злюсь. Просто увидела, какой ты на самом деле красавчик, и растерялась. Если бы не моя любовь к жениху…

Парень заулыбался, демонстрируя ямочки на щеках, отчего стал казаться ещё младше и милее. Ну вот, кто же знал, что он такой ребенок!

К этому времени уже начало темнеть, и собрав всё ещё сырую одежду, Юджи и Фреди отправились обратно. Не слишком быстро, так как Юджина умудрилась стереть ноги во время своих блужданий, и теперь даже не шла, а ковыляла. Пытаясь не думать о боли, бастет решила отвлечься на разговора.

– Фредерик, а медведи – они какие?

– Волосатые и глупые, – проворчал парень неожиданно недовольно. – Но ты, наверное, спрашиваешь о бьорнах. Не называй нас медведями.

– Но ты же называл нагов змеями, а кицунэ лисами, – удивилась Юджина.

– Называл, – признался бьорн.

– И про меня сказал, что я не медведица, то есть не бьорн.

– Не придирайся по пустякам. В общем, в лицо такое лучше не говорить.

– Хорошо, – послушно кивнула девушка. – Ну так что?

– А что тебя именно интересует?

– Ну… как вы оборачиваетесь, и что с вами происходит во время оборота.

– Да обычно оборачиваемся. Уж всё лучше, чем волки, – фыркнул Фреди.

– Ты про то, что вервольфы могут оборачиваться только в полнолуние?

– Не, это же не правда, – удивлённо взглянув на девушку, сказал бьорн. – Странно, что ты не знаешь. Во время полной луны смена личины даётся легче, но волки и в другое время могут превращаться, хотя зрелище не из приятных. Да только вервольфы и так злые, а покуда они в звериной шкуре, им и вовсе лучше не попадаться на глаза.

– А бьорны другие?

– Другие, – серьёзно подтвердил Фредерик.– Мы меньше меняемся внутри, и лучше сохраняем ясность разума. Бьорн, каким голодным, уставшим, или даже раненным он не был, никогда не обидит человека, который на него не нападает. А вот вервольфы могут, хотя позже будут об этом жалеть. Но растерзанному бедняге от этого лучше не будет.

Девушка поёжилась.

– Да уж. А расскажи ещё про кого-нибудь. Неужели хуже волков никого нет?

– Ну отчего же? Вот возьми нагов. Уж-ж-жасные создания, у меня при одной мысли о них дрожь по телу. Хотя я их сам никогда не видел, но мне про них дядюшка рассказывал.

– И что рассказывал?

Девушка, не глядя под ноги, переступила очередную ветку, не замечая, как легко она идёт по незнакомому лесу.

– Про их ужасные традиции и обычаи. Наги, змеелюди, часто воруют человеческих девушек!

– Едят? – ужаснулась Юджина.

– Хуже! Заставляют их вынашивать своё потомство, так как их женщины бесплодны. Несчастные человечки сначала ублажают похотливых нагов, а затем несколько месяцев носят в утробе маленьких змеят. А когда приходит срок разродиться, змеёныши прогрызают путь наружу, убивая женщину! А ещё…

Юджина закрыла уши ладонями:

– Не хочу, не хочу больше про нагов! Страшно!

– Ну, наги так далеко на север не заходят, чего их бояться, – хмыкнул Фредерик. – А вот Белый Ворон – другое дело.

– А это кто? – удивилась девушка. – Никогда не слышала про оборотней-птиц.

– Он не оборотень. Это… как-бы страшилка, для нас, двусущных. Люди о нём почти и не знают, а вот у нас Вороном пугают детишек. Вот только это не обычная ребячья выдумка, – Фреди повёл плечами. – Белый Ворон на самом деле существует!

– Он какой-то маг?

– Едва ли. Говорят, он может понимать язык воронов, и они шпионят для него. А еще может появляться из ниоткуда, и так же легко исчезать…

– Похоже всё-таки на байку, – с сомнением сказала Юджина.

– Ворону много что приписывают, но все истории сходятся на одном – он опасен для всех двусущных. – Фредерик продолжал рассказывать, не замечая, что его спутнице не очень-то хочется его слушать. – Когда-то я до одури боялся одного стишка-считалки. В глубоком детстве, конечно.