Девушка неловко сползла с высокого табурета, оправила платье и потянула вниз Инну. Та неохотно подчинилась: лучше сейчас уступить, чем затем выслушивать сердитое шипение.

Компания мужчин, сидевшая у стены, встретила их радостным гомоном. Алла, как и бывало прежде, сразу же влилась в разговор, защебетала, захохотала, картинно отбрасывая волосы. Она любила внимание, вот и наслаждалась им в полной мере.

– Меня Игорь зовут, – улыбнулся сосед.

Инна поежилась и спряталась за бокалом.

– Я, вообще-то, не люблю шумных застолий, но сегодня… Правда-правда! – отреагировал он на ее недоверчивый взгляд. – Редко куда выбираюсь, но сегодня повод есть… У Димки, у того, – кивнул он на рыжего и конопатого толстячка, – юбилей. Грех не выпить.

– Поздравляю, – Инна улыбнулась и, помолчав, добавила. – Я Инна.

– Красивое имя. И вам к лицу.

* * *

От школы до дома два пути: короткий и длинный. Если долго идти по аллее, а потом свернуть у магазина, обойти по широкой дуге сквер, то к общежитию подходишь через минут тридцать, а если выскочить из школы, перебежать стадион, а потом воспользоваться прорехой в сетчатом заборе и пройти через гаражи – минут десять. Ну или пятнадцать.

Обычно Инна ходила длинной дорогой, всячески откладывая тот момент, когда придется нырнуть в низкий подъезд, из которого тянуло вареной капустой, позавчерашним перегаром и равнодушием. Они переехали в тесную комнатушку, когда родители развелись, и отец выгнал их из своей квартиры. Вот и пришлось маме идти работать на завод, потому что там давали жилье.

А сегодня пошел дождь. Зарядил с утра – тускло-свинцовый, тяжелый – ясно, что это надолго. Из окон школы виднелась размокшая земля, разбитая неутомимым физруком и несчастными парнями, что бегали кросс. Не повезло им.

Когда потоком нетерпеливых школьников её вынесло на крыльцо, дождь ещё и не думал прекращаться. С козырька вниз струйками стекала мутная вода, унося залежавшийся мусор; в лужах, даже на вид глубоких и холодных, всплывали пузыри, лопались и снова появлялись; вдали талыми сугробами собирались тучи – ноздреватые, грязные. Инна поправила лямку рюкзака и, выдохнув, спустилась вниз.

Быстрее, ещё быстрее! Ноги мелькают, как спицы в колесе, грязь летит во все стороны. Быстрее! Мимо забора, мимо запертых гаражей, мимо пустоты. Быстрее! Вверх по лестнице, стуча сильнее, чем обычно, чтоб очистить подошвы, а потом налево, мимо распахнутой двери в кухню, и сразу же вставить ключ в скважину, заскрипеть раздолбанным замком.

– О, Инка. А я думаю, кто ж это так топает?

Не успела. Плечи заломило от невидимой тяжести, навалившейся сзади.

– Извините, дядь Гриша, я просто… – Она не оборачивалась, чтобы не встретиться с ним взглядом. – Просто там дождь.

– Эх, торопыга. – Под ногой скрипнула доска. – Как школа?

Легко, почти неощутимо волос коснулась рука, погладила влажную косу. Инна обернулась, отступила назад.

– Все хорошо. Мне пора, извините, много уроков.

– Ну иди, иди. Еще свидимся.

Невысокий, коренастый мужчина прошел мимо к своей двери. Белая майка, спортивные штаны, из кармана торчит неизменная газета, на ногах резиновые тапочки. Ничего страшного, но от его присутствия ее всегда пробирала дрожь.

* * *

В коридоре, ведущем в туалет, где под стенкой томились дамы, Алла принялась за допрос.

– Ну? – пахнула она алкоголем, сигаретным дымом и духами. И совсем немного – чем-то кислым.

– Что?

Инна осоловела от съеденного и выпитого: их то и дело угощали различными закусками, вот и позабыла о диете. Теперь она ощущала себя неповоротливой и грузной. Мысли вяло ворочались под покровом дурмана.