– Чё денег так мало?
– А ты в бумажки его загляни, Шерлок Холмс, – парировала женщина. – У него командировка на два дня всего. И он не директор овощной базы…
– Директор к тебе не пойдёт…
– Так это как уговаривать будешь, – усмехнулась женщина влажными губами и отошла от зеркала. – А у меня всякие бывали…
Он невольно бросил жадный взгляд на пышную грудь и бёдра. Спорить было трудно. Столько лет бабе, а так себя держит. И выглядит всё моложе и моложе. Ни пуза, как у его благоверной, ни мешков под глазами. Лицо гладкое, как попка у младенца. И за передницу так и тянет потрогать…
– Ладно, – сказала Варвара. – Забирай всё и уматывай. Скоро прелюбодеи мои из всех комнат поползут. Нечего тебе тут светить…
Его покоробил властный тон. В который раз захотелось поставить зарвавшуюся суку на место. Падалью смердит, а туда же! Он наблюдал, как она внимательно осматривает комнату, поводя живыми блестящими глазами, а на языке так и вертелся вопрос, который он всегда хотел ей задать: «А в твоём кафе мясо есть можно?»
Варвара бросила на него колкий взгляд, и он стушевался. Подавился вопросом, а поскольку уже раскрыл рот, произнёс ворчливо:
– Чего они у тебя зеркала-то бьют? Запарился покупать…
– Чего, чего,.. – брови её вдруг сошлись, словно она заметила какой-то беспорядок. – В приметы не верят, вот и бьют…
Женщина устремилась к окну и принялась разглаживать ладонями какие-то мелкие складки на портьере, отчего-то напомнившие ему черты человеческого лица с распяленным в крике ртом. Он моргнул.
Варвара отпустила штору и повернулась к нему, губы расплылись в улыбке, обнажив красивые, ровные зубы. Вот бы выбить их расчетливым ударом и размазать эту улыбку по гладкому лицу. Чтобы в кровь…
– Я тебе как-нибудь обязательно покажу, – пообещала она серьёзно.
Полицейский сглотнул тошнотворный комок…
Торшер для Анастасии
рассказ
– Я пенсию принесла. Третий день хожу. Соседи говорят: не видели, а форточка открыта, – в очередной раз повторила женщина в бирюзовом мешковатом плаще и берете из собачьего пуха. – Я кричала, кричала… Пенсию я ей принесла…
Рукава у плаща подвернуты, подклад засален на сгибах. Лицо женщины серое, почти у всех местных серая, нездорового цвета кожа.
Визг «болгарки» заглушил сбивчивое бормотание.
Крепкие ребята в униформе службы спасения резали с приставной лестницы металлические прутья оконной решетки напротив приоткрытой форточки. Инструмент у них не рядовой – громоздкий и мощный, вместо обычного диска, круг с алмазной крошкой на металлической основе, мгновенно сгрызающий пруток «восьмерку». Участковый Старшинов курил в кулак, посматривая то на спасателей, то на их машину – микроавтобус «Газель» с оранжево-синими полосами по бортам, то на пустынный двор. Кое-где в окнах маячили любопытные. Интересно им видите ли…
– Готово, капитан.
Отогнув три прута, спасатель ловко спрыгнул с нижних ступенек лестницы. Отрезная машина выглядела в крепких руках невесомой. Обветренное лицо знакомо участковому, но это и неудивительно, – столько лет на одном участке – сказать страшно.
– Лешка, давай.
Из фургона выбрался молоденький парнишка, худой, небольшого росточка.
– Ты поаккуратней там… – напутствовал Старшинов, – Особо не лапай ничего, соображаешь? По квартире не болтайся – сразу к двери…
Парнишка кивнул: хмурый, губы кривятся. Понятное дело…
Он забрался на стремянку, примериваясь, как ловчее проскользнуть в форточку мимо торчащих обрезков. Участковый затоптал окурок.
– Вы здесь пока побудьте, – сказал он женщине и, углядев за ее спиной обтерханного мужичка в брезентушной куртке с желтой полосой и надписью РЭУ 2, добавил, – Аниканыч, ты тоже…