Его слова вынуждают меня содрогнуться. Жгучее чувство унижения поднимается по шее к лицу и разливается огнем на щеках. Собрав то, что осталось от моей самооценки, я отталкиваю Чемберса и бросаюсь прочь. Пробираясь сквозь толпу к выходу, по пути мечтая провалиться под землю, я все еще чувствую на себе насмешливый взгляд карих глаз.

Есть только одна вещь хуже, чем проснуться от запаха собачьего дерьма: вступить в него.

Я выплевываю ругательство, когда пальцы правой ноги погружаются в мягкую, уже остывшую кучку, и яростно вскакиваю с кровати, едва не споткнувшись о спортивную сумку Коди, которая за каким-то чертом валяется раскрытой посреди комнаты. От резкого движения головная боль усиливается в десять раз, угрожая взорвать мне череп. Я застываю на одной ноге, как хренов фламинго, и несколько мгновений стою неподвижно, сдерживая рвотные позывы.

– Коди! Гребаный ты мудила!

Мой лучший друг, товарищ по команде и сосед по комнате лениво отрывает рыжеволосую башку от подушки и морщится с отвращением, глядя на обосранный пол.

– Прости, чувак. Наверное, безмозглый Поуп снова накормил Ки-Ки сладким.

Ки-Ки – его пятилетний йоркширский терьер. Двухкилограммовая истеричка со скверным характером и манерами члена уличной банды. Кто-то должен сделать выговор этой стерве, которая в данный момент уютно устроилась у Райана в ногах. Но я не привык грубить дамам, так что…

– Разберись с ней, приятель, – требую я, медленно прыгая на одной ноге в сторону ванной комнаты. – Или, богом клянусь, отправишься жить к изгоям в «Сигма Пи». И когда я вернусь с тренировки, здесь все должно сиять и пахнуть как в райском саду.

– Вообще-то мы играем в одной команде, придурок. И тренируемся тоже вместе.

Голос друга кажется чрезвычайно громким. Я останавливаюсь и сжимаю пальцами переносицу, но это не помогает унять пульсацию в висках.

– Думаешь, самый умный?

– По крайней мере, от меня не воняет дерьмом.

Я прыгаю обратно к сумке Коди и пинаю ее прямо в зловонную кучку.

– Какая же ты нечисть, Чемберс! – верещит Райан.

Мелкое отродье дьявола по имени Ки-Ки просыпается, спрыгивает с кровати и с истошным лаем бросается на меня.

Охренительное начало, мать его, дня!

В раздевалке царит режим тишины, потому что у большинства из нас адское похмелье. Даже жирные бургеры с беконом и жареным яйцом, которые принес Кормак, не облегчили наши страдания.

Вечеринки по четвергам – одна из самых нелепых студенческих традиций. Потому что утренние тренировки в пятницу превращаются в настоящее испытание. Но вчера мы выиграли третью игру подряд – товарищеский матч, но все же – и это достижение стоило того, чтобы надраться.

Я захлопываю свой шкафчик и едва не роняю кал от испуга, когда вижу стоящего передо мной тренера Берри.

– КАК САМОЧУВСТВИЕ, ЧЕМБЕРС? – орет он мне прямо в лицо.

Срань. Господня.

Я отшатываюсь и хватаюсь за голову обеими руками, потому что боль в висках становится такой сильной, что кажется, будто кто-то вышиб мне мозги. Оглядываюсь и замечаю, что в раздевалке, кроме нас двоих, больше никого нет. Блеск!

Кто всегда самый крайний?

Конечно же, капитан Джесси Чемберс.

Должно быть, снова какой-то первокурсник-недоумок загрузил фотки с нашей тусовки в социальные сети, и Берри их увидел. Как будто главное правило вечеринок «Каппа Гамма» – «Убрали на хер свои телефоны» – для них сраная шутка.

Воспоминания о прошлой ночи проносятся в голове размытыми картинками, вынуждая поморщиться. Проклятие. Сейчас тренер наверняка заставит меня драить толчки, как в прошлый раз, или наматывать круги на стадионе до тех пор, пока меня не вывернет наизнанку. Или, что еще хуже, – позвонит моему отцу.