Был случай, когда на свадьбу пригласили одного из секретарей местной Комсомольской организации товарища Санина. В городе его знали, как принципиального и трезвого товарища. На стол пришлось выставить настоящую газировку. Пить в открытую в присутствии политического руководства, объявившего в стране Сухой закон, было чистым безумием. Санкции в отношении нарушителей могли быть очень строгими. Тебя могли наказать по профсоюзной линии или, ещё хуже по карьерной, и тогда ты мог навсегда лишиться обещанного повышения или даже годами насиженного места.

Однако многие знали, что секретарь обычно приходит, говорит добрые слова, поздравляет молодожёнов с законным браком, хвалит родителей, устроивших безалкогольную свадьбу за политическую сознательность, и, посидев немного для приличия, уходит. После этого все потихоньку начинали употреблять алкоголь, естественно из неалкогольной тары. Если секретарь по каким –то причинам за столом задерживался, то все под предлогом «покурить», начинали отлучаться по одному или парами на улицу. Там они доставали из багажника чьей-нибудь машины всё тот же «Колокольчик», и назад возвращались уже в приподнятом настроении.

Несмотря на отсутствие алкоголя, свадьба всё же прибыль давала. В руководстве мне уже пару раз намекнули на то, что пора бы снять остатки для последующего дележа с директорами и предоставления в Трест бухгалтерской отчётности. Но так получалось, что времени у меня для этого совершенно не было. Утром я обычно ездил на склад за товаром, где загружал машину под завязку, затем, приехав, разгружал всё, дальше мне сразу приходилось нарезать и готовить, а потом мы вместе с Гришей и штатом официантов до ночи это продавали.

Обычно поздно ночью, когда кафе уже было закрыто, мы делали заготовку на утро, попутно составляя список товаров, которые следовало заказать завтра. Утром я снова ехал на базу за товаром, затем приезжал, и всё повторялось снова.

Иногда за Гришей приезжала Руфина и куда -то забирала его, тогда я всё делал один. В такие дни, закончив всё, я падал ночью без сил на раскладушку у себя в кабинете и тут же засыпал мёртвым сном. Утром, встав по будильнику, я снова ехал на склад, чтобы получить товар, привозил его и сразу начинал готовиться к очередному банкету… Так каждый день, без выходных.

Всё шло хорошо, пока в один из дней нам вдруг перестали давать дефицитную икру и балыки. Без этих продуктов ни один приличный банкет провести было нельзя и с этим надо было что –то срочно делать.

Надо сказать, что склады, на которых мы отоваривались, в то время были государственными. Но в стране уже вовсю шла Перестройка, и отдельные складские работники, не дожидаясь разрешений сверху, решили перейти на частные отношения.

Раньше нашему кафе, как коллективу, созданному по инициативе городского комитета комсомола, выделялось всё самое лучшее и дефицитное. Но вскоре качественные продукты стали подменяться на менее качественные и более дешёвые. Что было делать в такой ситуации, я не знал. Я стал интересоваться у знающих людей, как быть. Один умный человек посоветовал мне съездить и лично пообщаться с заведующим городским складом и по совместительству главным товароведом Треста Софьей Марковной Дюре. Так я и сделал.

Приехав однажды на базу, я разыскал там Софью Марковну, женщину дородную, симпатичную и с подкупающей иронией в больших, с голубоватым отливом глазах, и без обиняков спросил её, почему дефицитных продуктов у нас стало меньше. Она не стала ходить вокруг да около, а отвела меня в сторону и со значением сказала: «дорогой мой, другому бы я не стала даже ничего объяснять, но вы мне почему –то нравитесь. Дело в том, что все хотят получать дефицитный товар, а не вы один!». Тут она со значением подмигнула. Догадавшись, о чём идёт речь, я полез за кошельком.