– Родик, давай вспомним, что Башню грохнула я, и все его обвинения обоснованные. Он же не мог знать, что помимо прочего, ты ящер, который сбрасывает хвост всякий раз, как его прижмут. Ты выскользнешь даже из Башни отверженных.

– Обвинения не принимаются, – нахмурился он. – Я тебя покрывал, боевая ты моя. А он нам путешествие в Степи испортил. Уверен, вся мерзость от него, и смерч, и морок.

– Это не доказано, он маг-защитник, а не иллюзор, во-первых. И я его уже простила, во-вторых, – вытерла она старую довольную моську, вытащила изо рта начатый леденец и впихнула его Зельтиуру в рот. – Он только защищался. Откуда ему было знать, может мы негодяи и разбойники? Пришли разрушить его спокойный мир. Что собственно и сделали, бессовестно и беспощадно.

– Вилли, – все больше злился Родион. – А если он наслал на нас убийцу? Если Асцад охотится за нами по его наводке? Ты не подумала о том, что он тебя не простит и не пощадит?

– Родик, подумала. И вот, что хочу сказать. Я его беспомощного не обижу. Встретимся на поле боя, тогда да. А пока он нуждается в моей поддержке.

– Вилли, ты сказочная идиотка.

– Мне его жалко. Он от моих стихов плачет, – выпалила она.

– Я тоже рыдаю. Всякий раз, как утихну от смеха. Как насчет пожалеть меня за бутылкой вина? – Родион натянул на лицо самую соблазнительную мину и послал девушке воздушный поцелуй.

Вопреки ожиданиям Вилли зло фыркнула, схватила коляску и поволокла на выход.

– Оставь бутылку на лучшие времена. Отметим возвращение Норинэльта.

Это как удар в пах. Она его избегает и не принимает намеков. Да что там, намеки! Она откровенно игнорирует его, отказалась от свидания. Невиданное дело! В чем он успел проколоться? Что не так? Бутылка вина припасена исключительно для нее. Если там есть изюминка, то только на ней он готов ее съесть. С любой другой женщиной будет не так смешно. И никакая другая не простит его так быстро, как это делает Вилли.

– Тибель, у нас проблемы, – серьезно заявил он за завтраком.

– Неужели, Милорд. И давно?

– Мне неприятно это признавать, но, судя по всему, я ей в первую ночь не понравился. Тибель, со мной такое впервые, я почти в панике. Я в самом деле старый? – рассматривал себя в зеркале Принц.

– Ваша Престарелость, вам тридцать. Стоит признать, вы давно не мальчик. Но вполне интересный мужчина. Прочих женщин всё устраивает.

– Ты так считаешь? – Родион округлил в зеркале прекрасные губы. – Но Вилли не женщина. Она вообще особь иного мира. Я перестал ее понимать, а значит контролировать. Может я ее разочаровал как мужчина?

– Вряд ли, Милорд, ей есть с чем сравнивать, – подлил чаю помощник.

– Именно потому. В первый раз не самый лучший вариант. Все свои способности я еще не успел показать. Она не получила удовольствие, и теперь воротит от меня нос. Какой ужас. По этой причине я всегда любил женщин с опытом. С девицами много мороки.

– Я бы так не сказал, Ваше Приблудие.

– Может она эликсиры продолжает пить? Ты все зелья вытряс?

– Все до последнего осколка. Только если она сосет вещи, пропитанные вытекшими склянками. И портрет Иртини сжег.

– Странно. Я с детства привык к ее обожанию, почти преклонению, и теперь чувствую себя Скотиной, которую сталкивают с кровати.

– Если вам не по душе такая жизнь, Милорд, вы всегда можете возликовать свободе. Свадьба такими темпами сорвется, не начавшись.

– В этом есть резон, – согласился Родион и отложил зеркало. – Нет свадьбы, нет проблем. Я же именно этого добивался.

– Именно так, Милорд, – хмыкнул Тибель.

– Чувство какое-то. Недосказанности, – кутался в кресло мужчина. – От Вилли я ожидал большего. Пока она меня добивалась, было весело. Согласись, она это делала весьма изобретательно. Зашла дальше прочих. И вот теперь я чувствую неудовлетворенность.