Завывающий ветер ударил ей в лицо. Облака затянули солнце, и двор погрузился в тень.

– Беги! – крикнула Вася Соловью, когда один из мужчин поднес стрелу к тетиве.

– Стой! – закричал он. – Или умрешь!

Но Соловей уже бежал. Стрела просвистела рядом. Вася прижалась к жеребцу. Где-то мелькнула смутная мысль: «Чем я заслужила это?» Она попыталась представить, каково это – умереть с десятком стрел в груди. Соловей опустил голову, копыта царапали снег. Два прыжка, и они на улице. Там тоже были мужчины – «слишком много мужчин». Соловей застал их врасплох и проскочил сквозь толпу.

На улице сгущались сумерки. Снег летел ослепительными снежинками, скрывая жеребца с Васей из виду.

Соловей бежал, тихий и сосредоточенный, мчался, скользил с огромной скоростью по снегу и бревнам. Внезапно он пошатнулся, и Вася, ослепленная снегом, едва удержалась на его спине. Позади гремели копыта вперемешку с невнятными криками, но вскоре они остались позади. Ни один конь не мог обогнать Соловья.

Перед ними мелькнула черная фигура – нечто широкое и прочное в мире белого вихря. Вася услышала слабый крик:

– Ворота! Закрыть ворота!

Размытые фигуры стражников, по двое с каждой стороны, бросились закрывать массивные двери. Проход сужался. Но Соловей успел проскочить. Вася задела ногой ворота. Теперь они были на свободе. С вершины стены до Васи донеслись крики, рядом просвистела еще одна стрела. Девушка прижалась к шее Соловья, не оглядываясь. Снег повалил еще сильнее.

Когда стрелы уже не могли достать их, ветер резко стих, а небо очистилось. Вася обернулась и увидела, что снежная буря, лиловая, как синяк, повисла над городом, позволив ей сбежать. Но надолго ли?

Зазвенели колокола. Они погонятся за ней? Вася думала о луке, о свисте стрелы рядом с ухом. Ей казалось, что они могли. Сердце девушки бешено колотилось.

– П-п-поехали, – прошептала она Соловью. Лишь тогда Вася поняла, что дрожит, что ее зубы стучат, что ее кожа мокрая, что она окоченела от холода. Она направила коня к дереву с дуплом, в котором она спрятала седло и сумы. – Нам нужно убираться отсюда.

Лиловое вечернее небо сияло над головой. Кожа Васи и волосы, заправленные в капюшон, по-прежнему были мокрыми после бани. Но она опасалась погони и погнала коня вперед. Она все еще видела стрелу, летящую в ее сторону, и мужчину, который смотрел на нее холодным, нечеловеческим взглядом.

Соловей мчался весь вечер, гораздо дольше, чем было по силам любому обычному коню. Вася даже не смотрела на него: страх с силой сжимал ее горло. Последние лиловые мазки на небе погасли, и на нетронутый снег пролился звездный свет. Жеребец по-прежнему мчался, уверенный, как ночная птица.

Они остановились, когда холодная волчья луна поднялась над верхушками черных деревьев. Вася дрожала так сильно, что с трудом держалась в седле. Наконец, Соловей замер, тяжело дыша. Вася соскользнула на землю, сняла седло, развязала свой плащ и бросила его на дымящиеся бока Соловья. Холодный ночной воздух проник под ее кафтан на овечьей шерсти и пробрался под мокрую рубаху.

– Иди, – велела Вася жеребцу. – Не вздумай стоять. Не засни на снегу. Мне нужно согреть воду.

Голова Соловья упала. Она шлепнула его рукой, которую едва чувствовала.

– Иди, я сказала! – рявкнула она. Страх и усталость придавала ей ярости.

Конь с трудом пошел, чтобы избежать судорог.

Вася дрожала, тело почти не слушалось ее. Луна немного замешкалась в небе, словно попрошайка на пороге, но уже опускалась. В тишине был слышен лишь скрип деревьев на морозе. Руки Васи окоченели, она не чувствовала кончиков пальцев. Стиснув зубы, она собрала хворост и достала кремень. Один удар, второй, судорога в руках. Она уронила один из камней в снег и с трудом согнула пальцы, чтобы поднять его.