– Это не будет больно, детка, на самом деле ты будешь кричать от удовольствия, – шепчет он, его глаза темнеют от вожделения, когда рука чувственно движется по моей спине.

Мне плохо, мне так плохо и противно, и единственные крики, которые вырвутся из моего рта, будут криками о помощи.

– Нет… пожалуйста… не надо.

Он просто смеется над моими жалкими ответами, а его рука движется к низу моей рубашки, чтобы поднять ее, в то время как его губы приклеиваются к моей ключице. Я хочу плакать, хочу кричать, кричать и бить его до тех пор, пока в его теле не останется ни одного вздоха, но я не знаю как. В голове я придумываю все эти сценарии, как оторвать ему голову, но правда в том, что он тяжелее, сильнее и пьянее.

– Достаточно, Хэнк.

Мои глаза распахиваются, когда я слышу этот голос, и я не знаю, испытывать ли мне облегчение или испугаться до смерти. Кусок дерьма по имени Хэнк, похоже, не в настроении отпускать меня, особенно если судить по большой выпуклости в его штанах. Я скулю, когда он продолжает лизать мою шею, как собака, которой он и является, и бросаю умоляющий взгляд на единственного человека, присутствующего в комнате вместе с нами.

– Пожалуйста, скажи ему остановиться, – умоляю я, и Николь одаривает меня леденящей душу улыбкой.

– Не знаю, мне нравится видеть тебя такой, готовой упасть к моим ногам.

– Николь, пожалуйста.

Его губы везде, и его руки тоже, мои плечи вздымаются в беззвучных рыданиях.

– За то, что ты сделала сегодня, явилась, когда я столько раз просила тебя не показывать мне свою жирную задницу больше, чем я уже должна видеть, разве ты не заслуживаешь наказания, Тесси?

Я не могу поверить, что когда-то дружила с такой, как она, с такой мерзкой, так сильно желающей добиться своего, что они прибегают к самым отвратительным вещам. Я чувствую вкус желчи в горле, когда Хэнк продолжает нападать, его потрескавшиеся губы теперь сосут мочку моего уха.

– Прости меня. Я обещаю, что больше никогда не буду этого делать, пожалуйста, просто попросите его остановиться, – проглатываю я свою гордость.

Она смотрит, как я корчусь, еще около двух минут, явно наслаждаясь моей болью, прежде чем хватает Хэнка за волосы и оттаскивает его от меня.

– Хороший мальчик, а теперь уходи, пока никто тебя не увидел. Помни, никому ни слова об этом, – приказывает она, и мой рот открывается, когда она целует его в губы с языком до тех пор, пока он не готов потерять сознание. Он выглядит ошеломленным с широко раскрытыми глазами, когда наконец выходит из ванной, почесывая затылок, заставляя меня выпустить дыхание, которое я так долго сдерживала.

Мне нужно идти, мне нужно идти и мыться до конца жизни, чтобы смыть с себя его микробы. Я чувствую себя такой грязной и использованной, что мне просто хочется разрыдаться.

Он мог пойти дальше, он мог сделать еще хуже, напоминаю я себе, чтобы остановить рыдания. Я пытаюсь оттолкнуть Николь, чтобы уйти, но она обхватывает меня за плечи и оттаскивает назад.

– Это просто пустяк, Тесса. Если ты еще раз будешь мне перечить, я позабочусь о том, чтобы твое наказание было еще хуже, – прорычала она, отпихивая меня, как только произнесла свою угрозу. Я стою, не давая ее словам остыть, пока она выходит, захлопнув за собой дверь.

Я стою перед раковиной, пытаясь опознать незнакомку в зеркале. Мой макияж уже стекает по лицу, тушь создает следы слез, стекая вниз. Моя помада размазалась, румяна теперь почти незаметны на моих красных щеках. Мои волосы спутаны и торчат во все стороны, на голове болезненно пульсирует шишка. Моя рубашка задралась и слегка порвана на концах, в общем, я выгляжу как девчонка, которая быстро перепихнулась в кабинке туалета. Пару раз обрызгав лицо холодной водой, я вытираюсь полотенцем, чтобы стереть яркий макияж, но при мысли о руках Хэнка я чувствую себя грязной как никогда.