Оказавшись в одиночестве, я прислоняюсь к прохладной стенке ванны и подтягиваю колени к груди. Как я могла поверить, что смогу пережить эту ночь невредимой? Николь добивается того, чего хочет, а когда ты встаешь на ее пути, она тебя сжигает. Это так просто. Видеть, как она целует Джея, было так больно, что интенсивность боли, которую я почувствовала в тот момент, застала меня врасплох. Эти двое встречаются уже три года, я смирилась с этим и жила с этим, так почему же сегодняшний вечер так изменил ситуацию?

«Потому что ты хочешь быть той, кто поцелует его вот так», – говорит голос в глубине моего сознания. Я опускаю голову на колени и жду, когда пройдет непреодолимая потребность вырвать. Если все пройдет хорошо, я больше никогда не пойду на вечеринку – оно того не стоит. И все же, когда я вспоминаю танцы с Коулом, я с болью думаю о возможности сделать все это снова, быть свободной, а не в плену у Николь.

Не слишком ли многого я прошу? Я размышляю над этим вопросом, когда дверь распахивается, и я ударяюсь головой о ванну, испуганно вскакивая. Мое сердцебиение учащается, когда я вижу незваного гостя, и теперь моя кожа снова покрывается мурашками, но уже по худшей из причин. Это парень в белой футболке, подчеркивающей его мощные мышцы и широкие плечи. Он высокий, около метра восьмидесяти, и такой громоздкий, какими бывают только качки. У него грязные светлые волосы, и когда я замечаю его остекленевшие глаза, мое сердце падает в желудок. Он пьян.

Я нахожусь с ним наедине в туалете, и он пьян, о боже! Я еще больше вжимаюсь в угол, когда он закрывает за собой дверь и с усмешкой смотрит на меня. Я не знаю, почему чувствую себя такой неподвижной и беспомощной. Я знаю, что мне, наверное, нужно бежать, кричать, делать что угодно, чтобы выбраться отсюда, но я чувствую себя парализованной, а это не лучшее, что может случиться в подобной ситуации.

– Привет, блондиночка, – невнятно произносит он и подходит ко мне.

Ванная комната маленькая, и ее величия по сравнению с остальным домом не хватает. Ему требуется всего минута, чтобы подойти и возвыситься надо мной. Я дрожу, все еще плотно прижавшись в своем углу.

– Оу, маленькая девочка плакала? – воркует он и своими грубыми, склизкими руками трогает мое лицо, наклоняется так, что наши лица оказываются на одном уровне, и ловит слезу на большой палец, который он кладет в рот и тошнотворно облизывает.

Я отталкиваю его руку, и он смеется над моей слабой попыткой.

– Не трогай меня! – пискнула я, и это прозвучало слабо и жалко для моих собственных ушей.

Он не обращает внимания на мои протесты, хватает меня за руку и прижимает к своей твердой груди. Он притягивает меня к себе так, что мы оба стоим. Я чувствую себя грязной и тошнотворной, от него воняет пивом, и я закрываю рот рукой, чтобы меня не стошнило на него.

– Я видел, как ты танцевала со Стоуном.

Его голос заставляет волосы на моей шее встать дыбом, его рука медленно поднимается от бедер к шее, он ощупывает меня. Внезапно я чувствую себя оскорбленной до глубины души, и вся эта кожа, выставленная напоказ, заставляет меня молить об удобных толстовках.

– Ты выглядишь сексуально. Почему бы тебе не показать мне движения, на которые ты способна?

Я зажмуриваю глаза, когда он приникает губами к впадинке под моим горлом и лижет ее. Я толкаюсь и изгибаюсь в его руках, но он хватает меня за запястья и прижимает к стене ванной. Моя голова сразу же начинает раскалываться от боли, и я знаю, что на ней уже образуется шишка.

– Пожалуйста, не делай мне больно.

Я зажмуриваю глаза, прекрасно понимая, что мне придется прибегнуть к мольбам, поскольку он оставил меня полностью скованной. Одна его рука держит мои запястья в железной хватке, его тело прижимается к моему, почти перекрывая кровообращение, а его другая рука лежит на моей шее ниже головы, чтобы я не могла отвести взгляд.