– Галле – портовый город. Однако живет и развивается он, в основном, за счет туризма. А ты знаешь, почему здесь много зданий и особняков в европейском стиле?

Не дожидаясь ответа он продолжил:

– А все потому, что сначала Шри-Ланка была португальской, затем голландской, а уже потом британской колонией.

Не скажу, что я была в восторге от исторических экскурсов на все случае жизни, но я прощала их Эммануэлю, потому что он быстро переключался с темы на тему и делал он это весьма искренне. Собственно, в этом и был весь португалец, который за считанные секунды превращался из занудного профессора в легкомысленного подростка. Не знаю, как с ним уживались его друзья и родные, но в маленьких дозах наше общение приносило только положительные эмоции.

К обеду я так вымоталась, что приняла приглашение Эммануэля отдохнуть в гостевом доме, комнату в котором он себе забронировал накануне. Он оставался в Галле еще на сутки, а я планировала переждать дневной зной и ближе к вечеру отправится обратно в Матару.

В гостевом доме нас встретила хозяйка – радушная и крайне любопытная женщина средних лет. Она с первых же минут стала расспрашивать, откуда мы родом, чем занимаемся на острове и нравится ли нам Шри-Ланка. И если у Эммануэля были довольно-таки стандартные ответы, которые ничем не удивили хозяйку, то мой рассказ о волонтерстве привлек ее внимание. Она быстро разузнала, что оно из себя представляет, выпытала все подробности и, долго не думая, предложила мне переехать в Галле и стать ее помощницей в гостевом доме.

Я немного опешила от такого поворота событий. Однако, окинув взглядом чистый и аккуратный дом, где не было и намека на плесень и антисанитарию, решила согласиться. Эммануэль радостно закивал в ответ и сказал хозяйке, что она сделала правильный выбор. Устный договор мы решили скрепить традиционным ланкийским чаепитием, и я на эмоциях отправилась в хостел собирать вещи.

В Матару я вернулась на поезде, потому что решила больше не рисковать с местными автобусами. Я хотела как можно скорее сообщить о своем отъезде Сиднею, но вместо былой уверенности и радостного возбуждения от предстоящих перемен, меня неожиданно засосало болото сомнений: «И зачем я так быстро согласилась? Я же ничего не знаю об этой женщине!» Я так разнервничалась, что из-за волнения пропустила шикарный закат. А вместе с ним и все меры предосторожности. Потому что лишь возле входной двери в хостел я, наконец, осознала, что всю дорогу от вокзала до дома я шла совершенно одна по неосвещенным азиатским улицам и даже ни на секунду не задумалась о своей безопасности.

В гостиной я встретила Сиднея, который не только не спал в столь поздний для него час, но и, как оказалось, ждал меня к ужину. Я, конечно, удивилась такому развитию событий, но решила, что это хорошая возможность не откладывать на потом новость о грядущих переменах. Но не успели мы пройти на кухню, как мой энтузиазм заметно поугас.

Передо мной был накрыт стол, который до боли напоминал ужин при свечах. По количеству и разнообразию блюд можно было предположить, что в хостеле намечался праздник и мы ожидали дорогих гостей. Но проблема была в том, что ужин предназначался только для нас двоих.

– Виктория, присаживайся. Ты, наверное, голодная. Я решил сделать маленький сюрприз. Ты же не против?

«Успокойся, ты просто перенервничала. Это просто ужин», – успокаивала я себя до тех пор, пока не увидела финальный штрих – целую бутылку импортного, даже не ланкийского рома, которая красовалась во главе стола.

Меня сковал страх. И все, что я смогла сделать, это молча сесть за стол и наблюдать за тем, как Сидней разливал ром по бокалам. Не знаю, о чем я думала в тот момент, но смесь тревоги, потрясения и любопытства приковали меня к стулу и лишили дара речи. Я медленно ела, держа в руке бокал с ромом, и делала вид, что пью. Я была слишком голодная, чтобы отказываться от ужина. И, видимо, слишком бесстрашная, потому что осталась наедине с мужчиной, который угощал меня алкоголем и весьма подозрительно улыбался.