Мне дико не нравилось поведение местных жителей, в особенности – мужчин. Они видели, что я одна, и постоянно задавали кучу вопросов, проявляя совершенно неуместные знаки внимания, чем добивались абсолютно противоположного эффекта. В дополнение к излишней настойчивости ланкийцы не отличались аккуратностью. Мусорить они умели отлично, а вот убирать за собой – не очень.

Когда я рассказала о своем недовольстве Сиднею, который тоже не отличался особой чистоплотностью, он лишь пожал плечами и добавил, что ланкийцы очень ленивые и стараются избегать ответственности там, где это возможно. По его словам, волонтеры из западных стран приносили в разы больше пользы хостелу и всего за пару дней выполняли рабочий минимум, который обычный ланкиец может делать целый месяц.

– И почему я не удивлена? – с ехидной усмешкой добавила я.

Сидней, казалось, не заметил мою реплику и, как ни в чем не бывало, продолжил:

– И это я не говорю о местных деревнях, где большая часть населения постоянно пьет, курит или просто бездельничает. Наши люди не хотят зарабатывать деньги. И, что еще хуже, они никак не используют миллион возможностей, которые предоставляет им остров.

Я постоянно наблюдала за Сиднеем, присматривалась к нему, но никак не могла понять, что он за человек. С одной стороны он был типичным, по его же словам, ланкийцем, который не замечал бардак перед своим носом, вел бизнес спустя рукава и ставил свои желания во главе всего остального. А вот с другой – Сидней был серьезным и довольно-таки целеустремленным для его возраста человеком. «Ведь что-то его все таки сподвигло открыть хостел, вставать в пять утра каждое утро, чтобы заниматься серфингом, параллельно руководить несколькими проектами на острове и, в дополнение ко всему, увлекаться аюрведой. Только вот что?» – думала я.

Мы довольно-таки много времени проводили вместе. Болтали о жизни и о том, что для каждого из нас было важно, делились планами на будущее и просто высказывались по тому или иному вопросу. Порой наши мнения так сильно расходились, что мы наотрез отказывались принимать позицию друг друга. И не важно, обсуждали мы институт брака, чайлдфри движение, трудоголизм и жизненные ценности или банальную уборку на кухне и необходимость качественно нового подхода к руководству хостелом. Благо, в спорах всегда рождалась истина, и закончив с одной животрепещущей темой, мы переходили к обсуждению следующей.

В основном такие разговоры случались по вечерам, когда после рабочего дня мы покупали легкий ужин и отправлялись на один из популярных пляжей, где любили проводить время местные ланкийцы. В один из таких вечеров Сидней наконец-то решил заговорить о своем прошлом.

– Я родился и вырос на Шри-Ланке. Однако уже с раннего детства мечтал о том, чтобы однажды переехать жить в Лондон, – начал он свой рассказ.

Когда Сиднею исполнилось двадцать три года, он собрал все свои вещи, включая минимальные финансовые сбережения и улетел навстречу мечте. К слову, вещей у него было действительно немного – одна дорожная сумка и шестьдесят долларов в кармане.

Первую ночь в городе на Темзе он провел в парке под деревом. А на следующее утро познакомился с таким же, как и он, эмигрантом из Шри-Ланки, который предложил ему работу мойщиком посуды, а заодно и комнату в крохотной арендованной квартире. Так начался новый в его жизни этап под названием Лондон.

Со временем Сидней начал понимать, что его совсем не привлекала перспектива так и остаться никем до конца своих дней. Работа в обслуживании пусть и приносила неплохие для скромного уровня жизни деньги, но никак не могла позволить получить что-то большее, кроме еды и крова над головой. Поэтому параллельно с работой поваром, грузчиком, официантом и разнорабочим, он копил деньги на учебу и вынашивал идею о покорении мира.