На улицах было подозрительно пусто и, в какой-то степени, даже одиноко. Я шла по грунтовым дорогам, рассматривала солнечные лучи, которые игриво переливались на золотистых куполах буддийских храмов, и то и дело проваливалась в собственные мысли. Поэтому я даже не заметила, как ко мне подбежала бездомная собака.

Это сейчас я очень люблю собак и с удовольствием с ними играю, если выпадает такая возможность. Но пару лет назад я была тем человеком, кто старался держаться от них подальше – желательно, на максимально безопасном расстоянии.

Я мгновенно запаниковала и постаралась прогнать животное. Но мое действие имело обратный эффект. Не прошло и пары мгновений, как в мою сторону стали сбегаться и другие собаки. Ситуация, явно, выходила из-под контроля, и за считанные секунды меня окружила дюжина бездомных псов, которые игриво прыгали, царапались и даже пытались меня укусить. Страх парализовал мое тело и единственное, что я смогла сделать в тот момент – это громко разрыдаться, продолжая в глубине души надеяться на спасение.

Не знаю, сколько времени я провела в таком состоянии и как далеко все могло бы зайти, если бы не местный мужчина, который внезапно появился в поле зрения. Он, по всей видимости, возвращался с утренней ловли и уж точно не планировал оттаскивать стаю собак от напуганной до смерти иностранки. Мне не известно, что мужчина услышал раньше – громкий лай или мои крики, но он незамедлительно поспешил на помощь. Ланкиец быстро и без слов разогнал всех псов, а потом также неожиданно, как и появился, скрылся в тени высоких пальм, оставив меня наедине с застывшим на губах:

– Спасибо..

Спустя всего неделю на острове мне стало казаться, что я вот-вот превращусь в настоящего дикаря. Я жила в деревне на берегу океана, практически все время ходила босиком, использовала велосипед в качестве транспортного средства, мылась исключительно холодной водой, носила минимум одежды, не пользовалась косметикой, просыпалась на рассвете и успела полюбить свою новую непритязательную жизнь. Даже соседство с летающими тараканами и огромными варанами выглядело вполне себе естественным и уже не таким пугающим.

В моих волонтерских буднях тоже воцарилась идиллия. Обязанности стали знакомыми, беспорядок больше не пугал, а условия жизни стали восприниматься как достаточно комфортные. Зная, что по негласным законам путешествий, такое затишье всегда случалось перед бурей, я наслаждалась этим периодом по максимуму и посвящала все свободное время знакомству с местной культурой и ланкийским укладом жизни.

Все началось с еды. Я была и до сих пор являюсь тем самым человеком, который путешествует, чтобы есть. И если в одиночку мне приходилось двигаться на ощупь, не зная ни состава блюд, ни их названий, то вместе с Сиднеем, у которого тоже был пунктик насчет питания, я смогла взглянуть на ланкийскую кухню по-другому и открыть для себя новый дивный мир вкусовых сочетаний.

Наш первый с ним прием пищи практически всегда начинался с теплого травяного аюрведического напитка. Я до сих пор не знаю, что входило в состав этой ярко-зеленой жидкости, но внешне она очень напоминала зеленый смузи из огурца, мяты и шпината. Лишь через двадцать минут Сидней разрешал приступать непосредственно к завтраку, который чаще всего состоял из порции курда с кокосовым медом.

Курд – это молочный продукт, нечто среднее между йогуртом и творогом. Его изготавливают из молока буйвола и продают в глиняных горшочках практически во всех магазинах острова. У курда довольно-таки привычный вкус, но в сочетании с кокосовым медом он превращался в десерт, оторваться от которого было практически невозможно. Что, собственно, и неудивительно, потому что кокосовый мед или, как его еще называют, пальмовый сироп получают из сока соцветий кокосовых пальм и не понаслышке считают одним из деликатесов ланкийской кухни.