– Вроде нет, но он ее карпулит теперь каждый день, – Гарелкина кривит рот.

– Как карпулить, так это они запросто, а как машину купить – так в кусты! – смеюсь я.

– Дурында, – Гарелкина театрально закатывает глаза, – Карпулить – это означает, подвозить кого-то на своей тачке, от английского carpooling.

– Ладно, фиг с этим Карпулиным, – приходи в субботу в «Валенок», мы там женским коллективом собираемся по поводу моего Дня рождения. У меня стол! – слово «стол» я произношу с особым ударением, просто так топтаться рядом с баром Гарелкина точно не пойдет.

– Ну, «Валенок», так «Валенок». Была там недавно, славное местечко, – вставляет она вальяжно этот неподходящий для описания ночного клуба эпитет. – Какие пожелания к подарку?

– Спроси у моей Марины, она что-то там организовывает, – непринужденно сообщаю я. Пусть лучше Марина скажет ей, что мне нужны деньги.

– И сколько же тебе исполняется, старушка?

– Ну, не такая уж и старушка. Двадцать восемь.

– Но ботокс в носогубки колоть пора, – советует Гарелкина тоном врача, выписывающего рецепт от простуды, – Я тебе дам отличного косметолога! А какие чудеса блефаропластика творит – пять лет как не бывало!

Приглядываюсь к ее лицу и замечаю, что лоб застыл без движения, а скулы и брови – неестественно высокие для ее двадцати пяти? Двадцати восьми? Тридцати? Девушки, увлекающиеся процедурами омоложения, не имеют возраста, от двадцати до сорока – все на одно лицо. Странно, что я не замечала этого раньше.

– С Днем рож-де-ни-я! – коллеги выстроились в ряд, чтобы поздравить меня с очередным годом старения и одиночества, а может, и просто ради бесплатной еды. Леня держит букет белых роз, а Машка привязала к моему стулу разноцветные воздушные шарики. Сейчас Надя толкнет речь о том, как она рада, что я у них работаю, и пожелает мне поменьше работать и побольше отдыхать (как будто на самом деле она не желает обратного) и, конечно же, долгих лет работы в нашей любимой Корпорации. Желательно, до самой старости, а лучше – смерти. В ответ я буду сыпать штампами, как я люблю наш дружный коллектив, и что работа для меня праздник, а коллеги – вторая семья. А потом эта вторая семья накинется на меня с объятиями, поздравлениями и пожеланиями счастья в личной жизни и «всяких банальностей» (кто-то обязательно скажет эту избитую фразу, как будто она сама по себе не банальность). А я буду задыхаться от запаха голландских роз и дешевых духов наших офисных страшил, считающих себя красавицами. А затем, выполнив обязательный ритуал, они накинутся на бесплатную еду как стая гиен.

– Недешевая пицца, – замечает экономная Надя, глядя на коробки.

Да, я не стала позориться, заказывая резиновые подошвы из замороженного теста в пиццерии за углом, как делают это другие коллеги, чтобы стоимость жратвы ни в коем случае не превысила стоимость подарка, думаю я, но вслух скромно отмечаю, что да, это хорошая пицца.

– Но и подарок достойный, – гордо сообщает Машка, как будто на этот планшет они не скидывались всем отделом, а она его единолично подарила.

Вся эта обязаловка с отмечанием дня рождения в офисе кажется страшно унизительной и нелепой. Коллеги делают тебе одолжение, скидываясь на подарок, а ты делаешь им одолжение – предлагая дешевую еду. И даже те, кто тихо тебя ненавидит и обсуждает за спиной, в этот день все-равно кривят рот в фальшивой улыбке и произносят свои унылые пожелания. Хотя сами желают только одного – пораньше уйти с работы. От этого парада лицемерия выигрывают только цветочники и доставщики пиццы.

Хотите знать, сколько пожеланий «счастья в личной жизни» и «поскорее замуж» я получила за сегодня? Тридцать два!