А ещё у бабушки была любимая фраза-пугалочка: «замуж никто не возьмёт». Ты чего ешь так мало? Худая будешь, одни рёбра – замуж никто не возьмёт. Что за куртка такая, попа торчит вся? На улице минус, будешь болеть псотоянно – кто тебя замуж-то такую слабенькую возьмёт?

Объяснить бабушке, что в современном мире вовсе необязательно выходить замуж, чтобы быть счастливой или успешной, я не могла. И что здоровье никак не связано с замужеством – тоже. Это, может, в деревне надо быть ездовой лошадью, чтобы огород пахать, а тут – цивилизация. Да даже ребёнка можно при желании родить без мужа – моя мама тому пример.

Удивительно, кстати, мама была совсем не была похожа на бабушку. Ну, кроме внешности, наверное. И то, бабушка шире в костях и как-то плотнее.

В детстве мне нравилось приезжать к бабушке в гости, потому что у неё всегда уютно пахло блинами, и было много варенья разного на выбор: смородиновое, яблочное, вишневое, и из крыжовника…

Бабушка пекла пирожки и сама лепила пельмени и вареники с разными ягодами. Она вздыхала, что тут, в магазине, не купить нормального творога или сметаны. Творог ей всегда откуда-то привозили – или соседка по даче, или передавала Зоя, оставшаяся «на земле» – она вышла замуж и отказалась ехать в город. Удивительно, но, не смотря на любовь к сметане и творогу, бабушку нельзя было назвать толстой. Она всегда была крепкой: сильные руки, выносливая спина, и вся она какая-то очень материальная, плотная, земная. Как женщины, в скульптуре советского времени, но при этом без лишнего веса. Порода такая, говорила сама о себе бабушка.

И в моей голове это всё каким-то естественным и логичным образом было связано: и её мощные руки, и запах блинов, которые, как и пельмени, ели только с настоящей сметаной, и то, что нужно было обязательно носить шапку – всё это и укладывалось в эти два слова.

Бабушка была третьим ребёнком в семье, а всего их было пятеро. Старшая сестра, баба Зоя, уже умерла, умер и брат. У бабушки остались две младшие сестры. Я была уверена, что они со своими детьми приедут на похороны, мама мало, но всё же общалась с двоюродными сёстрами. Как говорится, родственники – это люди, которые собираются время от времени по поводу изменения их количества. В данном случае, у нас минус один.

– Ба, а бабВера и бабВаля приедут?

– Уже.

– А где они?

– Дома остались, на хозяйстве.

– А почему они с нами не поедут?

– К церкви приедут, их Вадим забёрёт.

Вадим был старший сын бабВеры, и уже хотела было спросить об остальных, но бабушка словно прочитала мои мысли.

– Димка с Танькой не придут. Димка в отпуске, а Танька в больнице – третьего рожает. Нюрка приедет после двух, Петька к трём.

Я замолчала. С мамиными двоюродными братьями и сестрами и их детьми (кем интересно, они мне приходятся?) я общалась мало. Мне, честно говоря, было не горячо и не холодно, что они не приедут. А вот мама бы расстроилась. Почему? – загадка.

Неожиданно мне вспоминалось, как мы с бабушкой играли в загадки. У меня в детстве была красная книжечка со стихами и загадками, которые мне очень нравились. Мне нравилось чувствовать себя умной, разгадывая всяческие ребусы, находить отличия и правильно отвечать на вопросы. И вот как-то я пристала к бабушке, а книжка, как на зло, куда-то подевалась, и бабушка начала придумывать мне загадки сама. Ну, я тогда думала, что это она их сама придумывает.

Она спросила меня, что такое – длинное, зелёное и пахнет колбасой. Я не знала. Она сказала, это электричка. И рассказала, как они ездили из Рязани в Москву за продуктами. В деревне у них было своё хозяйство: куры, гуси, козы, свиньи, кажется, даже корова была одно время – я уже не помню. Масло, правда, сами не взбивали, но маслобойка тоже имелась, валялась на чердаке. Или в сарае. Не знаю, где она у них валялась, но точно валялась, бабушка её ступой бабы Яги в детстве называла.