Выйдя из подъезда Димки, они долго молчали. Так и шли рядышком по тротуару и просто молчали. И странно, Юрий не чувствовал никакой неловкости от этого молчания. Просто как будто они накануне расстались, а сейчас снова встретились. И не было этих восемнадцати лет.

– Вот мой дом, – прервала долгое молчание Люба. – Спасибо, что проводил.

– Люба…

– Юра, не говори ничего. Не надо! Я тебе сама все сейчас скажу. Коротко. Извини, я выпила… Алена – твоя дочь. Можешь хоть генетическую экспертизу провести. Хотя… Я думаю, ты сам знаешь. Все… Я пошла.

– Подожди… Я…

– Юра, не надо эмоций, не надо соплей. Я тебе сказала, а ты думай сам. Я не знаю, зачем ты здесь. И почему именно сейчас. Это судьба? Иди домой. Ну, или где ты остановился… К Димке. В гостиницу. Все. Я тебе все сказала…

…Что с ним происходило, он бы не смог объяснить. Просто он делал то, что считал нужным сделать именно в этот момент жизни. Не просчитывая на несколько шагов или дней вперед, как привык делать все последние годы. Не задумываясь о последствиях…

Сначала он хотел позвонить в Питер, уже достал телефон, но потом сообразил – там еще ночь. Ладно, позже. Спустился в фойе гостиницы, зашел в офис авиакомпании и сдал билет. Потом заехал в офис риэлтерской фирмы и отменил все договоренности о продаже квартиры. Бедная Надежда Андреевна была в шоке. Но он тут же перевел с карточки солидную неустойку, ситуация сразу нормализовалась, только банкет пришлось отменить. Уж очень неуместным был бы в этой ситуации праздник… Он хотел посмотреть так и не проданную квартиру, и Надежда Андреевна, передавая ему ключи, многозначительно намекнула, что не против составить ему компанию. Он категорически, даже почти грубо, отказался. Хотя потом пожалел. Не потому, что отказался, а потому, что сделал это так резко и невежливо. Все-таки она очень милая и приятная женщина, столько сил и времени на него потратила. Ну да ладно… Просто надо учесть и впредь контролировать себя и свои эмоции.

…И вот он снова оказался в родительской квартире. Никогда не думал, что так может получиться. Мысленно он уже давно распрощался с ней. В квартире было совершенно пусто, никакой мебели. Мама почти всю продала, когда окончательно осела в Питере. А самые дорогие, не по цене, а по памяти, комод и пару кресел перевезла к себе. Мамины знакомые, все эти годы жившие здесь за символичную плату, съехали еще полгода назад, как только он сообщил им о своем решении продавать квартиру. Помещение было в ужасном состоянии – жильцы, видимо, ни разу не делали ремонт за все эти годы. Да и зачем им это надо было? Жили-то на птичьих правах. Но было чисто – фирма Надежды Андреевны подготовила объект для продажи.

Он медленно бродил по рассохшемуся скрипучему полу и оценивал состояние квартиры. Две комнаты, не очень большие, зато коридор-прихожая и кухня, по современным меркам, просто огромные. По площади никак не меньше жилых комнат. В те годы так и строили. И высоченные потолки. Он вспомнил, что у них в «темнушке» всегда стояла стремянка – без нее даже лампочки заменить было невозможно. И, самое главное, балкон.

Дом стоял в самом центре города, но не на оживленной многолюдной улице, а в очень спокойном уголке. Окно из кухни выходило во двор, а оба окна из комнат – на тихую набережную. Этот участок дороги вдоль берега за мостом был не транзитным, не сквозным и потому не очень наезженным автомобилистами. Огромный полукруглый балкон занимал весь угол дома и был общим на две квартиры – их и соседскую, из другого крыла дома. Это был даже не балкон, а скорее веранда. Они жили на втором этаже, а на первом какой-то бизнесмен еще в его время застеклил такую же веранду – так целое кафе получилось. Правда, он вскоре прогорел – место было совершенно не проходное. Что сейчас там располагалось, Юрий пока не знал.