Сейчас же ситуация изменилась. Удар пришёлся в самое сердце. Юное, ранимое, не закалённое грубыми действиями – обманом, предательством, подлостью.
Мальчик замыкался в присутствии отца. Ужас, испытанный при виде той странной сцены, перевернувшей его сознание, не только не покидал его, но усиливался тем обстоятельством, что он не имел возможности, да и не смел рассказать кому-либо о своих переживаниях. В его пацанскую жизнь вошла циничная мужская тайна, от которой у него болела голова и ныло в желудке.
Иногда, когда они с матерью оставались дома одни, подросток давал волю накопившимся чувствам и прильнув к ней, плакал. Ничего не объясняя. Соня утешала его, успокаивала, обещала, что он поправится и станет прежним. Стараясь отвлечь от мрачных мыслей, она рассказывала Алёше, как они будут отдыхать летом на море, плескаться и загорать. Такая перспектива ему нравилась; убаюканный мерным голосом, он засыпал в объятьях матери. А Соня подолгу смотрела на него, теряясь в догадках, что могло повлиять на психику её сына.
Знакомые, зная о её переживаниях, рассказывали, что дети в этом возрасте подвержены всяким фобиям, которые исчезают так же внезапно, как и появляются.
Жена Антона, её подруга Мария, учинила настоящий допрос среди детей, игравших вместе с Алёшей в прятки у них в саду, но все как один заверили женщину в том, что ничего из ряда вон выходящего в тот день не происходило. Всё как всегда. Никаких неожиданностей.
…Самой непредсказуемой неожиданностью стал взгляд Риты, когда она, в окружении подруг, выходя из школьного кабинета, посмотрела на Алексея Сергеевича. Прощаясь со старшеклассниками до следующего урока, он вдруг поймал этот непростой взгляд. И сразу отвёл свой. Почему? Что тут такого? Что мелькнуло предосудительного или непозволительного во взгляде ученицы одиннадцатого класса, что ему не хотелось видеть. И не только видеть, но и не захотеть дать ей понять, что он видел. А он увидел. В Рите, в серьёзной, благопристойной Рите он поймал зовущий бесстыдный взгляд. Или показалось?!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
От постоянных, выматывающих её до изнеможения раздумий, Соня пришла к выводу, что мальчика следует увлечь. Она стала приносить книги из библиотеки, в которой работала. Но зная, как подростки не любят, когда им что-то навязывают, женщина просто оставляла, словно невзначай, очередную книгу на столе. Вначале Алёша не обращал на них никакого внимания. Однажды на глаза попалось забавное, как ему показалось, название одной из них – «Вино из одуванчиков». (5) Он усмехнулся.
– Что за фигня? Разве бывает вино из одуванчиков?
– А ты почитай – узнаешь, – ответила Соня.
– Ну, вот ещё! Принесла, сама и читай…
– И почитаю. Весь мир знает Рэя Брэдбери, и мне не помешает.
Спустя несколько дней, когда на столе появился Жюль Верн, (6) Алёша не удержался и полистав её, вдруг вспыхнул: «А вот эту буду читать. Приключенческая»… И, схватив «Дети капитана Гранта», исчез в своей комнате.
Мир литературы увлёк его. Он показался ему вначале волшебным. И одновременно нереально богатым. Сидя или лёжа на диване, мальчик путешествовал по континентам, плавал по морям, взбирался на головокружительные высоты и общался с людьми, о существовании которых понятия не имел доныне. В чужих приключениях видел себя. Можно читать до старости, не нуждаясь в живом общении, взрослея, умнея, проживая бесчисленное количество жизней…
Отец в очередной свой приезд домой заметил перемену в сыне. Пропадая сутками на работе, связанной с длительными поездками, так как работал дальнобойщиком – водителем тяжёлого большегрузного автомобиля для междугородных перевозок – он появлялся дома изредка. Разительная перемена с Алёшей бросилась в глаза прежде всего ему.