Дразнить эту стерву приятно.

Как раз Мария Павловна с подносом выходит из кухни. Видимо собирается сервировать завтрак в столовой.

– Заносчивая сучка, – стоит нам остаться наедине, как с Инги сразу слетает маска. – Он мой, поняла? Я с ним трахаюсь. А тебе лучше свалить по-хорошему. Я так понимаю, он тебе родственник дальний. Знаю я эти разводы. Ой, помогите, дядюшка. И так далее. Не советую со мной связываться. Не выиграешь.

– Дядюшка мне нисколько не интересен, – усмехаюсь. – Вообще, все что ты сейчас сказала, звучит мерзко. Причем ты так ярко описала, ясно, опыт у тебя в этом большой. Я же, по «дядюшкам», не специализируюсь.

– Вот и свали, крыса болотная, – скалит зубы Инга.

Как настоящая хищница, демонстрирует что готова защищать свою добычу до последней капли крови.

Собираюсь ответить эпитетом не менее грязным и гадким. Но в кухне появляется Ериханов.

– Доброе утро, – лицо Инги меняется на глазах, глаза вспыхивают, на щеках разливается румянец. – Я тебя не разбудила. Ты так сладко спал, – голос тоже совсем другой, приторный, слащавый.

Давид смотрит на меня. Так пристально, внимательно, что внутри все переворачивается. Где моя решимость демонстрировать холодность и равнодушие? Чувствую, что начинаю пылать изнутри.

– Давид Андреевич, завтрак накрыт в столовой, – в кухню возвращается Мария.

– Спасибо большое, Мария Павловна. Идем.

В это сложно поверить, но последнее слово Ериханов адресует мне. Инги словно нет в кухне. Краем глаза замечаю, как прима бледнеет.

– Я не голодна, – мой голос звучит странно низко. Совсем чужой тембр. Это все от удивления. Что ему на этот раз надо от меня? Что за странная забота о моем желудке?

– Ты скоро начнешь просвечивать. Если у тебя анорексия или типа того, придется ехать к врачу, – ворчливо произносит Давид.

Краска бросается мне в лицо.

Я из-за горя похудела, урод! Потому что мои родные в руках бандитов. Как у него язык повернулся про анорексию сказать? Совсем сердца нет!

Надеюсь он прочел в моих глазах всю глубину ненависти, которую сейчас испытываю…

– Я знаю хорошего специалиста, – выпаливает вдруг Инга.

Бедняга. Так жаждет переключить на себя внимание, что готова даже вылечить заклятую врагиню. Мне становится смешно.

– Это та-а-ак любезно! – закатываю глаза и обнимаю себя руками. А потом сваливаю, заставляя себя идти спокойно и вальяжно. Очень хочется на прощание показать этим двоим средний палец. Но я себя сдерживаю. Не хочу перегнуть палку и разъярить Ериханова.

Лишь хочу чтобы понял – не собираюсь плясать под его дудку. Хочет играть в заботливого дядюшку? Так он объяснил Инге мое присутствие в своем доме?

Ради Бога. Только без меня!

16. Глава 16

Поднявшись в свою комнату чувствую, как меня захлестывает злость. Причем на себя. Я показала слабость покинув территорию. Но в присутствии Давида у меня бы кусок не полез в горло. Если он отпустит шутку или хоть как-то намекнет на вчерашнее я точно не выдержу. Как же хочется сбежать из этого дома? Что я тут делаю, пока мама и сестра страдают?

Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Черт, неужели так полон решимости накормить меня, что пришел лично? Почему я не заперла дверь, идиотка чертова? Теперь слишком поздно, она приоткрывается… Вздыхаю с облегчением. Это Мария Павловна с подносом, сервированным завтраком.

– Ты только не гони меня, иначе хозяин ужасно рассердится и сам придет. Он полон решимости тебя накормить. Ты и правда сильно похудела, Лили, хотя и так была тростиночкой. Все нервы, да? Вижу как маешься, места себе не находишь, – укоризненно качает головой.

– Хорошо, ставь туда, – показываю на туалетный столик.