Она обладала изумительной копной превосходных, иссиня-черных волос, и будь у неё за ушком алая роза, а на хорошенькой головке мантилья – вот вам живой образ мастерицы сигар из Севильи, чему, собственно не стоит удивляться, поскольку в венах её текла испанская кровь. Роста она была среднего; худенькая, безгрудая, но при этом линии её фигурки отличались совершенством, без малейшего намека на угловатость. Талия у неё оставалась естественно узкой, тогда как бедра и вся нижняя часть были хорошо развиты. Она отличалась быстротой и ловкостью манер, притом имела приятный голос и обладала даром непринужденного поведения в обществе, отчего люди, оказавшиеся в её компании, испытывали истинное наслаждение. По-английски она говорила с легким акцентом, что придавало ей дополнительное очарованье; образование она получила отличное и как на английском, так и на французском писала с очень незначительным количеством ошибок. Она была обучена ведению домашнего хозяйства, умела шить и кроить платья, немного готовила, но слава Богу, ничего не смыслила в музыке, так что хотя предметом гордости на "Вилле Лилиан" являлся рояль, когда я впервые познакомился с девочкой, она могла разве что теребить его да и то одним пальчиком. У её папа имелись некоторые теории насчет обязательности для юной леди самой зарабатывать себе на жизнь, и потому он на несколько лет поместил дочь к Мирьё, что на Рю де ля Пэ, в известное заведение, где шились женские головные уборы. Там Лилиан получила профессию модистки и мастерила шляпки и капоры для состоятельных bourgeoises1 Сони и жен ушедших на покой торговцев, населявших летом особняки и chateaux2 сонного городка; в подчинении Лилиан было несколько работниц, трудившихся в садовой беседке, а сама она считалась выгодно занятой в часы досуга до тех пор, пока в один прекрасный день не появится легендарный суженый и не увезет её с собой, чтобы она нарожала ему строго ограниченное количество детей и стала примерной супругой. Однако этим чаяниям не суждено было сбыться.

В мой первый приезд на «Виллу Лилиан», состоявшийся в середине мая 1895 г., я был принят с большой сердечностью. Сучка явно понравилась и месье, и мадам, и мадемуазель.

Должен сразу же заметить, что г-н Арвель женат не был, и особа, руководившая его домашним хозяйством, приходилась ему вовсе не супругой. Это была невысокая, полная француженка лет сорока пяти, насколько я мог судить, с красивыми глазами, черными волосами и жемчужными зубами, которые унаследовала её дочь, Лилиан. Она была очень простой и необразованной, однако являла собой великолепный образец французской домохозяйки средней руки, обладая всеми достоинствами и недостатками галльской крестьянки. Она отличалась безмерной бережливостью, скупостью, была противницей пыльных углов и беспорядка и божественно готовила. Думаю, что Эрик Арвель, будучи обжорой, полюбил её за те яства, которые она имела обыкновение ставить перед ним на стол. Для неё было величайшим наслаждением смотреть, как он жадно ест, а всем гостям приходилось набиваться до отвала, чтобы только сделать ей приятное. Она была довольно ушлой, хитрой и вспыльчивой. Кроме дочери, у неё имелся сын, Рауль, который был на два года младше Лилиан, однако рос он в Англии, и мне был суждено повстречаться с ним лишь три года спустя.

К тому времени я уже был шапочно знаком с мадам Адель, любовницей Арвеля, и знал, что до момента начала этой истории он прожил с ней лет шестнадцать или семнадцать. Он откровенно поведал мне о своем положении и о том, что все в Сони верят, будто они муж и жена. Я узнал, что он вырастил мальчика и девочку, поскольку через три года после рождения детей его любовница овдовела, и с тех самых пор живет с ними. В конце концов, он решил на ней жениться, и хотя они то и дело ссорились, она откровенно обожала своего господина и повелителя, однако он, человек резкий, упрямый и деспотичный, казалось, не уделяет ей должного внимания. Он любил свой дом, свой сад, своих собак, свою трубку и свой велосипед, и когда его рабочий день был закончен и с легкостью забыт, он вкушал удовольствие от обильной трапезы, трубки и бессистемного чтения.