— Что с ней? — выдавливает он наконец, и я мысленно выдыхаю. Вслух все так же спокойно отвечаю:

— Позвони завтра доктору, пускай она ее осмотрит. Температуры нет, мне кажется, у малышки что-то болит. Она плохо ест, и даже на улице просыпается.

— Хорошо, — кивает Тимур и отталкивается от стены. Идет к себе в комнату, но на пороге оборачивается.

— Ника… — он осекается, а потом продолжает сиплым голосом: — Ты можешь принимать душ там, где тебе удобно, и… Извини, что я не сдержался, я не должен был к тебе прикасаться. Ты абсолютно права, больше этого не повторится.

Дверь за ним закрывается, я падаю в кресло, будто из меня выжали все соки. Хочется спуститься вниз в кухню, сделать чай, но сил нет даже чтобы пошевелиться. Сворачиваюсь калачиком на кресле — если Полька не будет просыпаться, уйду к себе.

Хорошо, что здесь неудобно, меньше шансов уснуть и допустить, чтобы плач ребенка разбудил Тимура. Сегодня мне на карточку пришли деньги — это бухгалтерия перечислила аванс. Надо заглянуть в договор, я подписывала, даже не глядя на цифры. Прочла перечень своих обязанностей, а какой размер зарплаты, не глянула.

Мне кажется, там обсуждалась совсем другая сумма, гораздо меньшая. А может я что-то не так поняла, и это не аванс, а вся сумма? Но почему мне тогда ее платят наперед?

Я, конечно, проверю, но если так пойдет и дальше, то я смогу откладывать каждую выплату, чтобы рассчитаться с Тимом. Нужно каким-то образом связаться с риэлтором, чтобы оценить квартиру, которую мне оставила Сонька.

Мне очень хочется вернуть Тимуру деньги, я чувствую себя виноватой. Они мне не нужны, мне нужна моя дочь, и я ее у него заберу, не знаю как, но почему-то, не сомневаюсь.

И почему-то мне от этого становится грустно.

10. Глава 10

Доминика

Утром пришла детский врач, осмотрела Полинку. Успокоила, что это легкое ОРВИ, выписала капельки, детский сироп на случай, если поднимется температура, и только после ее ухода Тимур уехал в офис.

Из аптеки доставили лекарства, я придирчиво изучаю инструкцию — там все разрешено с первого месяца жизни ребенка. Даю Польке капельки, чищу носик, как показала докторша, на всякий случай меряю температуру, и мы идем гулять.

Температура нормальная, но я все равно очень переживаю. Не представляю, как это, когда дети болеют чем-то серьезным. А еще не представляю, что бы я делала, если бы мы были одни. Наверное, сошла бы с ума от переживаний.

Тимур уже несколько раз спросил, как она себя ведет, как поела и как спит. Я отправила с момента его отъезда уже с десяток фото.

К вечеру Полька капризничает, все время ношу ее на руках, и наш режим переворачивается с ног на голову. Пока Тим задерживается, мы обе успеваем нареветься. В небе собираются тучи, от того ощущение будто воздух наэлектризован. Наконец, ребенок засыпает, и я хожу на цыпочках.

Во двор заезжает машина, смотрю из окна — машина незнакомая. С водительской стороны появляется Кристина, она держит в руках кожаную папку. Я уже знаю, что она вышла замуж, и ее муж — деловой партнер Тима. Но видеть ее все равно невыносимо.

И когда следом въезжает машина Тима, пальцы непроизвольно впиваются в подоконник. Кристина ждет Тимура, он кивает ей на дверь, а сам говорит по телефону.

Они приехали вместе, вместе идут в дом. И кто сказал, что нельзя заниматься сексом с замужними женщинами? Особенно Тимуру, который имеет в виду условности.

По-хорошему бы уйти, но не решаюсь оставить ребенка даже с радионяней. В коридоре слышны голоса, которые отдаляются — они прошли в кабинет. Поначалу радуюсь, пока сама себя не одергиваю.

Глупая идиотка! Какая мне разница, куда он водит своих девок, в кабинет или спальню?