— Кристин, — повернулась ко мне мама, убирая ключи в сумочку. — Ты опять начинаешь? Мы же с тобой всё уже обсудили. Пойдём, нас ждут.

— Обсудили, — снова начала закипать я, не обращая внимания как слёзы от обиды скатываются сами по себе по моим щекам. — Ты сама всё решила за нас обеих. Это был твой выбор. И Володи. Меня ты не спрашивала.

— Потому что ты, радость моя, ещё несовершеннолетняя, и решать такие вопросы, как квартирный, всё равно не в состоянии. Вот наступит тебе восемнадцать, купишь квартиру и будешь там решать уже, что и как с ней делать.

— Мам, ты словно на другом языке со мной говоришь…

— Пойдём, — взяла она меня за локоть и повела к лестнице. А мне так тяжело было отсюда уходить, зная, что я больше никогда, никогда сюда не вернусь. Мне было это больно. Я словно шагала в пропасть, а не по лестнице вниз. — Ну чего ты плачешь, глупая? Всё будет хорошо. Неужели твоя мама тебя бы бросила?

Да вот я и не знала, что тут может быть хорошего…

Чем же ты мама, руководствовалась, отдавая Владимиру деньги за нашу квартиру?

И что из этого может выйти хорошего, тоже не понимала.

— Ну а мебель? — спросила я, следуя за ней по ступенькам. Она вела меня за руку, словно я могу передумать и остаться жить в подъезде. — Они всё выкинут…

— Пусть, — пожала плечами мама. — Этой мебели уже столько лет… Могут выкинуть, если хотят, или пользоваться. А у нас с тобой, милая, совсем другая жизнь начнётся теперь. У нас будет новая, красивая мебель, вот увидишь…

Я покосилась на маму. Владимира ли она любит, или же жажда роскоши ей совсем разум отключила? Она всегда мечтала жить богато и красиво. Теперь её мечта сбывается. Только за всё в этой жизни надо платить. Даже страшно представить какова будет цена её желания… И сдаётся мне, что платить за него мы будем обе.

Я последний раз кинула грустный взгляд на нашу самую обычную, но такую родную, серую пятиэтажку, потом села в машину на заднее сиденье рядом с мамой, а молодой человек, присланный Владимиром нам для помощи, закрыл за мной дверь.

Он сел впереди рядом с водителем, и дорогая иномарка выехала со двора. Навстречу нашей новой, совсем новой жизни.

26. 25.

— Это твоя комната, — показывал дом нам сам лично мамин жених.

Он обращался ко мне. Мы стояли посредине большой светлой комнаты с окнами в пол и собственным санузлом.

Комната хорошая. К ней претензий у меня не нашлось. Она даже понравилась. Но всё равно мне тут пока неуютно — это не мой дом. Хочется обратно в квартиру, в свою маленькую комнатку, такую привычную и родную… Но придётся оставаться тут. И привыкать…

— Тебе нравится? — спросил Владимир. — Может, чего-то не хватает? Прислуга принесёт.

Я обернулась на него. Мамочки мои, тут ещё и прислуга есть? Да уж, как в другой мир попала… Мы с мамой о таком и мечтать не смели.

— Пока не знаю, — ответила я. — Я же первый раз вижу эту спальню. Но мне ничего не потребуется, не беспокойтесь. А если и понадобиться — я сама всё найду.

— Что ж… Ну ты всегда можешь обратиться к Лине — это наша домоправительница. Она тебе поможет по любым вопросам, касаемо дома.

— Хорошо, учту, — кивнула я.

— Если тебе здесь будет некомфортно, ну мало ли… Не по фен-шую, то можем выделить тебе другую спальню, — сказал он.

— Да не нужно, — откликнулась я. — Вы и так очень гостеприимны, и комната очень хорошая.

— Отлично, — улыбнулся он. — Тогда располагайся. — Кстати, в соседней комнате живёт Дина — надеюсь, вы подружитесь.

Я тоже на это надеюсь, хоть и мало шансов даю на эту дружбу — слишком уж мы разные. Она росла принцессой среди слуг, а мы с мамой гречку неделями ели и полы мыли сами. Но если уж нам предстоит вместе жить и быть одной семьёй, то хорошо бы наладить контакт и создать хотя бы видимость дружбы.