— Ты хоть понимаешь, что завтра Володя может тебя разлюбить, и мы пойдем жить на улицу? — спросила я.

— Такого не будет, — уверенно заявила она. Мне бы хоть грамм её уверенности в нём… — Володя дорожит своей репутацией.

— Да откуда тебе это знать? Тебе мало было отца?

— Жестоко с твоей стороны об этом мне напоминать, — прикрыла она глаза. — Твоя мама только счастье своё нашла, на старость лет. Ты бы порадовалась за меня, дочка…

— Я бы порадовалась, но тебе самой не кажется подозрительным вот это всё? — пожала я плечами. — Продажа квартиры, передача денег, какие-то доказательства любви через это?

— Нет, не кажется.

— Мам…

— Иди и занимайся, — повторила она. — У тебя экзамены на носу.

А я вот боялась, что теперь в моей жизни появятся проблемы куда страшнее экзаменов…

25. 24.

Экзамены я домучила и всё же сдала. С первой попытки. Учителя явно мне подыгрывали: во-первых, им было меня жаль (“ах, девочка так болела — пневмонией!”), а во-вторых, только ради меня таскаться в школу никому не хотелось, ведь началась пора отпусков и каникул. Так что можно считать, что я отделалась малой кровью — половину из билетов преподаватели рассказали мне сами. Я получила свои “пятёрки” и была свободна от учебников до сентября.

Предстоящий год был очень ответственным — мне нельзя было иметь в аттестате более двух “четвёрок”, иначе я пролетала мимо вуза своей мечты. Очень хотелось поступить на бюджетное место. Своими силами, естественно. Впрочем, я готова была пользоваться небольшими льготами при поступлении: я — дочь учителя, и ребёнок одного родителя. Таким дают немного больше шансов поступить. А вот на помощь маминого жениха я не рассчитывала вовсе. Я пока вообще не понимаю, кто он такой. Политик, а зачем-то взял деньги у моей мамы. Или просто взял её себе в рабство? Куда она пойдет от него теперь, если у неё даже квартиры теперь нет?

Что же он такое наговорил и наобещал ей, если моя мама, такая всегда рассудительная, вдруг согласилась на такую глупую не побоюсь этого слова аферу?

Однако со мной она говорить на эту тему отказывалась, и более того — мы ссорились, что вообще бывало у нас очень редко…
Уже эгоистично начала думать, что мама меня больше не любит. Она вырастила меня, захотела женского счастья и решила любить Владимира. Словно бы её сердце способно любить только кого-то одного, и моё время вышло, более для меня места там не нашлось.

Мама, конечно, интересовалась как и раньше всеми моими делами, но что-то в ней безвозвратно изменилось. Она словно стала дальше от меня, зарылась в чувствах к Завьялову…
И как на это всё реагировать я совсем не понимала. Мне просто было горько и грустно от этого, и предстоящая жизнь в доме Владимира не радовала тоже, а даже словно сулила какие-то несчастья. Хотя, может, я себя и накручивала зря — просто мне не нравится “Володя”, и я отношусь к нему в принципе предвзято.

Но мама всё уже решила и сделала, и мне не остаётся больше ничего, кроме как подчиниться и ехать вместе с ней. Другого варианта у меня нет — мне ещё целый год учиться в школе, нужно готовиться к экзаменам, где же мне ещё это делать? Не на улице же…

Всё вышло, как захотела мама: вещи были собраны, а мы вместе с чемоданами вышли за дверь. Какие-то молодые люди вместо Владимира помогали нам снести вниз чемоданы и запихать их в багажник машины.

Мама закрывала ключом нашу квартиру, которая больше нам не принадлежит по документам, а мне всё казалось, что она закрывает на ключ нашу с ней спокойную жизнь.

— Ты уверена, что правильно поступила? — спросила я, чувствуя, как почему-то бешено бьётся сердце, в груди поднимается паника, а на глазах выступают слёзы.