– Как думаешь, мне можно к маме? – спрашиваю я, а Хикс лишь отрицательно качает головой. – Может, нужно съездить в участок, поговорить с шерифом? Мы ведь даже толком не знаем, в чём там дело.

Хикс снова берёт меня за руку и старается улыбнуться.

– Всё, что тебе сейчас нужно, это успокоиться и отдохнуть. На тебе лица нет, – говорит кузен. – Шериф ничего тебе рассказывать не станет. Давай ждать Салливана. Он поедет сразу в участок, а потом уже к нам. Но не думаю, что это будет раньше завтрашнего утра.

Диана и тётя Мирта спускаются вниз, о чём-то переговариваясь. Я не слушаю, стараюсь абстрагироваться от всего, что происходит.

– Увидимся, Эммелин, – говорит мне Диана, я киваю ей. Когда за Медисон закрывается дверь, мы все оказываемся в одном положении – смятение и неловкость.

Тётя садится напротив меня и улыбается. Я ценю её попытки поддержать меня, но это не помогает.

– Как думаешь, вам лучше жить здесь или на время переехать ко мне? – спрашивает тётя Мирта.

– Я хочу, чтобы, когда мама вернулась, здесь было всё так же, словно она и не уезжала, – отвечаю я, тётя меня понимает. Я не могу бросить свой дом, место, где каждая вещь хранит воспоминание о моих родителях. Моего отца убили, а теперь ещё лишили и матери. Мне становится нехорошо от мысли, что это происки одного и того же человека.

– Тебе лучше поспать, милая, – говорит тётя Мирта, я соглашаюсь.

Я медленно поднимаюсь наверх, но иду не в свою комнату. Сначала я захожу к Глэну. Он сидит перед телевизором и смотрит Discovery, без звука. Я понимаю, это лишь фон. Я подхожу к брату и сажусь с ним рядом на пол.

– Как думаешь, – спрашивает он, не поднимая на меня глаз, – нас ведь не отправят в разные социальные центры? Нас не разлучат?

– Глэн, нас никуда не отправят, – говорю я брату. – Ты же слышал, что сейчас о нас будет заботиться тётя Мирта.

– Она не сможет делать это вечно, – отвечает брат, мне хочется заплакать. – Когда-нибудь всё равно придётся нас отдать.

– Мама вернётся, слышишь, – говорю я Глэну и обнимаю его. Он обнимает меня в ответ. – И что бы там ни было, я никогда не позволю им забрать у меня вас. Мы всегда будем вместе, обещаю.

Когда я захожу к Сади, то не сразу замечаю её. Только подойдя ближе, я вижу сестру на полу за кроватью. Она лежит, свернувшись клубочком и смотрит на фотографию. Я сажусь рядом с ней. Вижу, что Сади плачет.

– Малыш, не грусти, – говорю я ласково. – Мама скоро вернётся. Давай до её возвращения мы не будем плакать. Она будет рада, что мы такие сильные у неё. Договорились?

Сади не отвечает. Мы долго сидим в тишине, потом я вижу, что сестра уснула. Я хочу положить её на кровать, но моя Сади уже большая и тяжёлая.

– Давай я, – слышу я за спиной. Хикс переносит сестру на кровать, укрывает одеялом, и мы выходим из комнаты. – Тебе тоже не помешает поспать.

– Побудь со мной, пожалуйста, – прошу я, и Хикс соглашается.

Я лежу на кровати, уткнувшись в его плечо, и наслаждаюсь запахом свежей травы. Не знаю, почему он пахнет именно так, но я настолько к этому привыкла, что теперь не представляю, как может быть иначе.

В мою голову прокрадываются мысли о Джосе, но я изо всех сил стараюсь не думать о нём. Я чувствую себя виноватой за каждую секунду, проведённую с ним рядом. Виноватой перед Хиксом, даже не перед собой и самим Джосом. Я знаю, что нам с кузеном давно пора поговорить, но я боюсь этого, ведь совершенно не знаю, что должна ему сказать. Достаточно ли ему будет знать, на сколько ударов в минуту увеличивается ритм моего сердца, когда он рядом? Или всё будет зависеть лишь от глупых слов, которые я, наверное, никогда не смогу произнести.