Вверх от стадиона по оврагу стояла городская баня. Тоже деревянная и оштукатуренная. Она была маленькой для такого города, как Полярный, поэтому были помывочные дни для военных и гражданских. Для гражданских были женские и мужские банные дни. Поход в баню превращался в событие. На это мероприятие уходил целый день. Захватив сумки с бельём, банными принадлежностями и свои тазики, спешили занять очередь, в которой порой приходилось томиться несколько часов. Чаще в баню нас, детей, водила бабушка. Она от души тёрла жёсткой мочалкой, чуть ли не спуская с нас кожу. Себя она так же драила, начиная с лица. Позднее между Старым и Новым Полярным построили новую двухэтажную кирпичную баню. И в отношении помывки «жить стало лучше, жить стало веселее».

Главная улица Старого Полярного – Советская, длиной с километр. Параллельно ей, прижимаясь к сопке, идёт Строительная улица, выше на сопке – ул. Ивана Сивко. Она названа в честь Героя Советского Союза, воевавшего на Севере и подорвавшего себя вместе с врагами гранатой. Один конец Советской упирается в невысокую сопку, а другой – в большое озеро. С него начиналась цепь озер, которые были дальше в сопках. У них были не названия, а номера. Это было первое озеро. Оно было с чистой, прозрачной холодной водой. В нём водилась только одна порода рыб, которых мы называли колючками. У рыбок, не более десяти сантиметров в длину, на животе торчали две колючки. Этих рыбок даже кошки не ели. Мы, сидя на камне, ловили их очень просто: привязывали на нитку червяка и спускали его в прозрачную воду озера. Рыбка подплывала, заглатывала червяка, и мы её вытаскивали. Рыбку отправляли в трёхлитровую банку с водой с благой целью – создать аквариум, но наутро все рыбки плавали кверху брюхом.

Во времена моего детства вдоль Советской улицы с одной стороны была, как мы её называли, пожарка, где стояли пожарные машины, жила пожарная команда, дальше какое-то армейское учреждение, куда часто въезжало армейское начальство в бараньих папахах, а дальше стояло четыре длинных двухэтажных барака с двумя подъездами. У одного барака была только половина, другую отрезало в войну во время бомбёжки. На противоположной стороне улицы стояли небольшие деревянные одноэтажные и одноподъездные дома, в которых размещались почта, горком, исполком, милиция и коммунальные квартиры. Улица была вымощена булыжником. По её обеим сторонам были проложены деревянные тротуары. С одной стороны между тротуаром и дорогой были разбиты газоны с клумбой в центре, обнесённые низкими чугунными решётками. По тротуару фланировали, особенно в светлые, как ясный день, летние вечера, парочки. Бабки, располагавшиеся на противоположной стороне на длинных скамейках вдоль бараков, внимательно их отслеживали. Особенно доставалось девчонкам, которые прогуливались с солдатами: «Таковская, с солдатом гуляет!» Гуляние с матросом прощалось, а с солдатом порицалось. Матросы числились у населения рангом выше, чем солдаты. Одна форма чего стоит, да к тому же в матросы набирали более образованных ребят. Они и вели себя по-другому – можно сказать, более интеллигентно. Девушки, которых в городе было по сравнению с мужским населением не так уж и много, как правило, предпочитали матросов. Особенно это было заметно на танцах – солдатам часто отказывали. Поэтому солдаты с матросами постоянно враждовали, нередко с мордобитием и погонями по длинным коридорам из одного барака в другой. Бились, намотав широкие ремни на руку, до тех пор, пока драчунов не забирал морской или армейский патруль. Всех грузили в открытую грузовую машину и везли в комендатуру, где их ждала гауптвахта, проще говоря – губа.