– Тебя зовут Тэху?

– Да, госпожа.

– Ты доволен службой в моем доме?

– Да, госпожа.

– Здесь значительно приятнее служить, чем в гарнизоне. Не так ли?

– Да, госпожа.

– Знаешь ли ты еще какие-нибудь слова, кроме «да, госпожа»?

У Тэху чуть не сорвалось с языка то же самое, но он вовремя спохватился:

– Я не смею утомлять высокородную пространными ответами.

– Но ты же не боишься меня?

– Нет, госпожа.

– Ну так расскажи мне что-нибудь интересное, солдат.

Она говорила лениво, нанося тонкой кисточкой краску на губы, отчего ее слова немного искажались и еще больше походили на мурлыкание.

– Что же я могу рассказать высокородной? Я воин, а не факир и не странник.

Ему вдруг опять представился Джети с арфой, и Тэху улыбнулся.

Госпожа принялась за верхнюю губу, потянувшись к зеркалу ближе – стан плавно изогнулся, тонкая ткань платья плотнее легла на бедро. Тэху опять невольно засмотрелся, как тогда перед порталом, и она опять, будто почуяв его мысли, на мгновенье обернулась – глаза обожгли, томительное беспокойство затопило сердце, кровь застучала в висках. Повисло молчание. Покончив с косметикой и критично оценив в зеркале результат, госпожа Тийа сбросила верхнюю полупрозрачную накидку, оставшись в домашнем платье с большим вырезом, открывающим спину почти до пояса. Похоже, высокородная ничуть не смущалась присутствием офицера охраны. Открыв несколько небольших кувшинчиков, она придирчиво выбирала, какое масло нанести на кожу.

– Подойди поближе, солдат.

Ее тон не терпел возражений. Тэху приблизился.

– Эти духи мне доставили на днях. Я хочу, чтобы ты помог мне выбрать!

У Тэху, видимо, был очень глупый вид, так что она залилась смехом. Потом схватила его за руку и потянула к столику:

– Ну же!

Он не смел сопротивляться, хотя, конечно, ее руки были несравненно слабее, а тонкие пальчики не могли даже обхватить его запястье. Она опять рассмеялась:

– Ого! Ты и вправду силен! Ну и ручищи. И все же выбери. Я так хочу!

Ее глаза обескураживали его. Ситуация была настолько странной и непривычной, что Тэху ткнул пальцем в один из кувшинчиков, не глядя и не нюхая (этого еще не хватало!).

– Ну, что ж. Очень хорошо. Это апельсин.

Она нанесла пахучее масло на шею и плечи, затем обернулась к нему:

– Протяни руку!

Он молча протянул. Она взглянула на его ладонь, почти вдвое большую, чем у нее, провела по ней тонким изящным пальчиком (холодок пробежал по спине Тэху) и неожиданно налила в нее масла. Он удивленно вскинул на нее глаза.

– Я не достаю до лопаток, – объяснила она, – вотри ты!

– Госпожа… – Тэху готов был выпрыгнуть в окно. – Я не могу! Я позову служанку, она сумеет сделать это лучше!

– В этом доме, солдат, решаю я, кого и когда звать! Сейчас мне нужно не ее умение, а твои руки!

Он еще колебался, и она недобро сузила глаза:

– Так ты сделаешь это?

Больше Тэху не сопротивлялся – протянул руку к ее спине и возможно аккуратнее нанес масло на ее нежную кожу. Едва слышно пробормотал:

– У меня грубые руки, госпожа…

Она изогнулась по-кошачьи и, обернувшись, взглянула ему прямо в лицо. Запах цветков апельсинового дерева одурманивал, ее глаза завораживали и манили… Они были так близко – так опасно!.. Закончив, он поспешно вернулся к дверям:

– Я могу идти?

Она кивнула, а когда он уже открывал дверь, окликнула насмешливо:

– Зеленоглазый!

Больше в комнате никого не было, и он, естественно, обернулся.

– Ты мне понравился, зеленоглазый. В тебе есть сила. Та сила, которой мне так недостает.

Руметис ревниво-подозрительно повел носом и проворчал:

– От тебя несет женскими благовониями.

Тэху промолчал. В его душе заплясал мстительный огонь: «Ну-ка, помучайся! Теперь я помолчу, а ты – поспрашивай!»