Деточка, ты слишком долго на него пялилась.

- Ты обедала? - спрашивает вроде с интересом, но как-то равнодушно.

- Мы не…

- Подруга все еще тут? - грубо перебивает, бросая взгляд наверх.

Молю, чтобы Вера не спалилась, не высунулась из комнаты. Мысленно Бога молю - послать ей благоразумия.

- Ага, - шепчу еле слышно, потупив взор.

Ну не могу я ему в глаза смотреть. Страх и робость не дают быть с ним на равных.

- В холодильнике вообще-то полно еды, - киваю как китайский болванчик. - Если хотите что-то заказать, телефон в быстром наборе, - что-то проверяет на планшете. - Я буду у себя в кабинете.

- Хорошо, - стараюсь улыбнуться. Выходит натянуто.

- Яся, - подруга резво по лестнице сбегает, стоит опекуну уйти из гостиной. - Мы же не убрались там. Распечатка…

- Ярослава!

Громогласно. Так, что стены трясутся, а окна дребезжат. Синхронно подпрыгиваем, когда Максим Дмитриевич пулей вылетает из кабинета, неся в руках злополучный горшок с цветком.

Взгляд злобный, сверлящий. Не предвещающий ничего хорошего. И как назло цепляющийся за листок в руках Веры. О той самой престижной школе.

Полный атас. Мне капец.

Вот бы сейчас ту черненькую штучку, как у «Людей в черном», стирающую память.

* * *

- Самолет через два часа, так что советую тебе поторопиться, Ярослава. В частной школе строгие правила. Опоздавших не очень любят. Привыкай быть пунктуальной.

- Ага.

Только не плакать. Только не плакать.

Ты сможешь, Яся. Ты все выдержишь.

Уже не уверена, что я справлюсь. Кажется, что силы окончательно меня покидают. Еще чуть-чуть, и платину прорвет. Потоп будет огромный.

Кладу в чемодан последние вещи и поднимаю распечатку частной школы.

«Золотое Яблоко».

Место, где мне предстоит провести два года. Вдали от родного города.

Так решил мой опекун. А я согласилась. Теперь думаю, что зря. Надо было Веру послушаться.

Устроить скандал. Отстоять свою точку зрения.

Но вместо этого я покорно жду, когда за нами приедет машина и отвезет в аэропорт.

- Надеюсь, ты подруге не сказала время рейса?

Максим Дмитриевич забирает из моей комнаты одинокий чемодан.

Он не чувствует каких-то угрызений совести. Ему по сути все равно. Наверняка, отправит меня в эту школу и благополучно обо мне забудет. У него другие цели в жизни. Другие приоритеты. А я свалилась на него как снег на голову, весь мир перевернув.

- Ярослава, по-моему, я задал тебе вопрос.

Выныриваю из собственных мыслей.

Не летай в облаках.

- Эмммм, - не могу долго в глаза ему смотреть, он своей бешеной энергетикой меня подавляет. - Она не знает.

Вера очень разозлила Максима Дмитриевича своим… цитирую «длинным носом и языком без костей». Он так сильно был не доволен нами, что на время запретил всякое общение.

Как я ни просила, как бы не плакала, опекун оставался непреклонным к моим мольбам. Вот и сейчас не хочет видеть ее рядом. Считает, что она пагубное воздействует на меня.

Моя Вера. Моя единственная подруга. Расставание с которой приносит огромную боль и пустоту внутри.

Как он вообще смеет мне что-либо запрещать? Сволочь.

- Прекрасно, - холодно кивает, помогая мне сесть в такси.

Только не плакать. Только не плакать.

Дышу с трудом. Ногти впиваются в ладони до небольших ранок. Но так хоть в руках могу себя держать.

Так легче будет все пережить.

Не раскиснуть раньше времени.

Не показать себя очень и очень слабой.

- Ты прочитала информацию о школе?

В тишине хочется побыть. Абстрагироваться от всего. Тем более от опекуна, что своим близким присутствием заставляет меня нервничать.

Волосы на затылке дыбом встают. Мне кажется, будто я в клетке с опасным зверем, который может в любую минуту меня загрызть.