- Снимай свое непотребство, студентка, сейчас будем наказывать, - оторвавшись от моих губ, прошептал мне Разумовский на ухо, и чуть двинул бедрами, заводя своим шепотом до дрожжи в конечностях.

Непослушными пальцами я развязала пояс халата, распахивая, ничуть не смущаясь, потому как получила полный восхищения взгляд. Он медленно провел ладонью по животу, коснулся груди, и сжал пальцами сосок. Моментально кожа вокруг покрылась мурашками, а я застонала от этой ласки.

Столько бесстыдства было в происходящем, в стоявшем полностью одетым, в костюме и обуви, профессором, и мною, почти голой, стонущей, мокрой и готовой студентке, что я не выдержала, и повернув голову, поймала палец мужчины, поместив его себе в рот, жарко прикусывая, и следом обласкивая языком.

Разумовский от такого грязно выругался, а затем я услышала, как звякнула пряжка ремня, следом звук расстегиваемой молнии – и меня уже мягко опустили на колени, ласково поддерживая голову, и лаская большим пальцем губы.

На секунду закралась мысль, что это все слишком – а затем тут же ушла, уступив место похоти и желанию. Дааа, я хочу это сделать, я жажду дарить и получать наслаждение – и сейчас больше всего на свете я хотела подарить удовольствие своему профессору, что тяжело дышал, будто и сам до конца не был уверен в происходящем.

- О Господи, - услышала я сдавленный шепот с первыми движениями моего языка, и это напрочь сорвало тормоза,

Меня подняли с колен спустя три минуты, с глухим стуком впечатывая в стену, быстро раскатав по возбужденному члену презерватив, коленом раздвигая бедра, и вторгаясь внутрь резко и на всю глубину, вырывая сдавленный крик боли. Тотчас замирая во мне, и впиваясь в губы глубоким, страстным поцелуем. Я с упоением принимала его внутрь себя, чувствуя, как он сладко пульсирует, растягивая все внутри, давая привыкнуть и захотеть двигаться навстречу.

Я с нежностью обхватила шею Артемия руками, а ноги сцепила за бедрами мужчины. Тот, все поняв, лишь оторвался от моих губ, коротко поцеловав в нос, а затем прошептал:

- Держись.

И задвигался так, что больше сдерживаться я не могла. Постанывая в голос, выкрикивая его имя, я снова и снова насаживалась на мужчину, чувствуя, что наполняюсь, взрываясь внутри, и сладко сжимаясь на его члене.

Какой каааайф!

Кажется, от такого дикого секса в коридоре на какое-то время потеряла сознание, потому что очнулась, когда профессор уже завязал полы моего халата, и подхватил меня на руки.

- Ну что, по старой схеме? – улыбаясь, и разом превращаясь из серьезного мужчины в мальчишку, сказал он, - ты в душ, я – на кухню? Чертовски голоден.

Я кивнула, и была тотчас доставлена в ванную комнату, где еще была наполнена водой ванна, потому что слив я не повернула. Спешила дверь открыть, потому что звонили так нетерпеливо… Теперь я понимаю, почему.

Я усмехнулась, погружаясь в теплую воду, и быстро приводя себя в порядок. Теперь можно и волосы слегка подсушить, и футболку с шортами надеть… Разом навалились лень и усталость, а еще голод.

Выйдя из ванной полностью одетая, я увидела на кухонном столе большую тарелку с тремя видами пиццы, и две кружки с чаем. На кухонной тумбе примостились коробки с остатками нашего ужина.

- Как-то вы слишком много набрали. Нам вдвоем все это не осилить.

Разумовский, сидя на стуле, закатил глаза.

- Анна, ты серьезно? До каких пор будешь мне «выкать»?

Я смутилась. Села за стол, отпила глоток чая. Сладкий. С пиццей я предпочитала пить именно сладкий чай, когда как с конфетами наоборот, без сахара.

- Непривычно просто. Да и в институте могут не понять…