Но Рябова жила в какой-то своей, особенной вселенной.

«Ты ее разлюбишь. Поверь мне! Я знаю, что нужно делать».

«А поехали на море?»

«Давай сдадим экзамены и поедем. Ты и я. И никакой Толмацкой в твоих мыслях не останется. Я тебе обещаю».

Под этим жестким прессингом пришлось с урока буквально уносить ноги, а потом, сломя голову нестись на тренировку, чтобы выбить дурь из мыслей. От проблем прятаться я не собирался, да и не умел этого делать. Но именно сегодня я хотел выдохнуть или лучше сказать передохнуть. Я впервые так невероятно устал от женского внимания. Дожился!

Взлохматил волосы и хохотнул. Вот так, наверное, и Аринка от меня и моего навязчивого ухаживания бегала. А я все думал, что она отвечает мне взаимностью. А оказывается, все до банального просто – я, как и Рябова, нафантазировал себе какой-то чертов идеальный мир.

Из зала вышел, еле волоча ноги, а потом долго стоял в душе под упругими каплями воды. Устал как собака и ничего не хотелось. Скорее бы уже последний звонок и свалить из этой гребаной столицы хоть ненадолго. На выпускной решил не ходить. Смотреть на радостные лица труднее всего, когда в душе траур. Я может быть Толмацкую больше никогда не увижу, если только мельком, зацепив клочок ее идеальной жизни, где мне совсем нет места…

В любом случае для меня это мрак. План был простой – все сдать и свалить к отцу в Питер, а там и родные стены лечат.

Вышел из раздевалки и остановился у выхода из зала, проверил телефон. Одно сообщение от отца, одно от теть Зины, двенадцать от Рябовой и двадцать два пропущенных вызова от нее же. Блин, надо с этим что-то делать. Поговорить с ней еще раз может? Вот только услышит ли она меня, поймет ли?

- Гордеев, - окликнул меня тренер.

- Я, - поднял я глаза от телефона.

- Ты не торопишься? – и почти просительно посмотрел на меня.

- Нет, - пожал плечами.

- Вот и отлично. Сгоняй-ка, будь лаской, в административный корпус. На четвертый этаж, в двести восьмой. Спроси там Любовь Михайловну и передай ей вот это, - и вручил мне пухлый бумажный конверт.

- Не вопрос, - принял я передачку и потопал туда куда сказали.

Пока шел до лестницы удручённо смотрел на небо, почти черное в преддверии грозы. Тут же вспыхнула молния, а за ней и гром шарахнул так, что стены почти дрогнули.

Ну приехали, а я зонтик не взял.

У самой лестницы в административный корпус притормозил и решил, что все же поднимусь на лифте, умотался не по-детски. Так и сделал. А дальше до нужного кабинета, где вручил конверт какой-то незнакомой мне женщине, и двинул уныло обратно, слушая глубокие раскаты непогоды, что бушевала снаружи. Но, увидев, что лифт почти закрывается, припустил быстрее, притормозив створку и почти ввалившись в кабину.

И тут же замер!

- Привет, - и сердце моментально взвилось в груди, подпрыгнуло к самому горлу, а потом оголтело заметалось внутри, выламывая ребра. Вот так всегда – как магнит, черт возьми!

- Привет, - в глаза не посмотрела, только дрожащей рукой нажала на кнопку закрывания двери и створки лифта плавно захлопнулись за моей спиной.

Бам! И мы одни. Я и Арина. Нервная судорога по телу! Огонь в груди! Лава по венам! И единственное, что я хочу, так это то, чтобы время замерло и мы вместе с ним. Навсегда!!!

Не могу удержаться. Шумно тяну носом воздух и почти впадаю в нирвану. Запах жасмина и фрезии колошматит по рецепторам, а ее близость в узкой кабине вспарывает мою выдержку. Шаг назад, разворот, руки в кулаки, и зубы досадливо скрипят. Я приказываю себе притормозить, но это так чертовски трудно сделать. Почти подвиг для меня, если хотите знать!