Из приёмника – в камеру предварительного. Причём, против правил, в общую. Промолчал на это. Сцепив зубы, включил терпение. Начальству виднее, как выводить агента из-под прикрытия.

Но прошли сутки, вторые, четвёртые… И стало понятно, что про него либо забыли, либо что-то пошло не так.

С-сука. Ну неужели Гордеев и тут оказался прав?

– Я тебе сразу сказал. Ты не поверил.

Они были в комнате вдвоём, сидели, разделённые столом и полумраком. Настольную лампу Гордеев специально включать не стал – всё-таки не на допросе. Но и наручники с Коломойца снять не велел – чтобы у того не возникало иллюзий на счёт несерьёзности происходящего.

– Сразу? – почти прорычал Сергей. Коломоец или Босой – не суть. Для Гордеева он был хотя и перспективным, но всё-таки пока ещё пацаном Серёгой. – Это когда? Когда уже зад припекло и один хрен поздняк метаться стало?

– Не припекло, не выдумывай. Всё прошло согласно плану, просто с нюансами. Но так оно обычно и бывает. Привыкай.

– Плану?! Да если бы не этот шнырь московский, ещё не понятно, чем бы обернулось! Ну припёрли бы тебя Славке звонить, и что тогда?!

– Не припёрли бы. А от шныря тебе привет, кстати. Просил передать, что для первого раза ты прям молодцом.

Многозначительно дёрнувшаяся бровь, пауза…

– Так он… – нахмурился Коломоец и вдруг зло рассмеялся: – С-сука… Твою мать… Как ты это провернул?

– Как обычно, с нюансами.

– А предупредить не судьба было?

– Ты бы тогда ещё больше секатил. А так – красиво держал масть. Наша со Шнырём тебе уважуха.

– Да пошёл ты!

Гордеев, рассмеявшись, откинулся на спинку стула.

– Ничего, Серёг, всё приходит с опытом. И тут мы возвращаемся к тому, с чего начали. У тебя теперь только два пути. И решать нужно сейчас.

Коломоец молчал. Может, думал, что это какая-то проверка? Или реально до сих пор не верил, что с ним могли так поступить? Зря.

О том, что его сольют Гордеев понял едва только узнал под кого они копают. Там вырисовывались такие персонажи, что было ясно как день – дело не столько в наркоте, сколько в переделе власти, а значит тем, кто это затеял – кому-то на самой самой верхотуре – непременно понадобится кто-то крайний. А значит, в ближайшем будущем агенту Босому не только не приходится ждать освобождения, но, скорее всего, ещё и какое-нибудь красивое обвинение выкатят.

– Да даже если и отпустят тебя отсюда, – поднажал Гордеев, – то не раньше, чем через год-другой. И что тогда? Думаешь, вернёшься к оперативке? Забудь. Это была твоя главная роль. Первая и единственная. Ты слишком заметный для оперативки, Серёг. Максимум что тебе теперь светит – бумажки в кабинете перекладывать. Но и это вряд ли.

Помолчали.

– Папаня твой, кстати, уже официально от тебя открестился. Сказал, что семь лет с тобой не контачил и впредь контачить не собирается. Что вы там, с ним, бабу не поделили? Хотя не важно. Суть в том, что он тоже тебя слил. И это он пока только официалам подлизывает, чтобы его в свя́зи с наркоторговлей не заподозрили, а представь, что будет, когда откроется что ты вообще мент? Это подстава, Серёг. Ему проще тебя заказать, лишь бы не потерять доверие авторитетных товарищей. Скажешь, не так?

– Это ты меня вербуешь что ли? – глухо отозвался тот.

Молодец. Всё верно понял. Удовлетворённо кивнув, Гордеев поднялся.

– Надумаешь, требуй адвоката Щеглова.

– Кто это?

– Почти никто. Просто адвокат. Но мы с ним на связи. – И, натянув бейсболку, пошёл на выход.

– У тебя своя игра, так ведь? – окликнул Сергей. – И наша контора со своей операцией и всем этим глобальным наркотрафом были для тебя, нелегала одиночки, всего лишь прикрытием, так? – Понизил голос: – Ну и кто ты такой? И главное – откуда?