Наконец в комнату вошли четверо: тот, кто в самом начале брал у меня пробы крови и фоткал шрамы, тётка-садистка, незнакомый мужчина в годах и замыкающий их группу громила. Лицо мужчины в годах было наполовину закрыто лабораторным респиратором, но защитные очки отсутствовали. Да и вообще весь он был такой… холёный. Изысканный парфюм, аристократичная седина на висках, до зеркально блеска начищенные туфли, выглядывающий из-под наброшенного на плечи халата идеальный костюмчик и золотые часы на запястье — всё это буквально кричало о высоком статусе посетителя. Не то, чтобы мне хотелось его разглядывать, но, войдя в лабораторию, они сразу прошли к компьютеру и что-то там обсуждали, и мне оставалось лишь ждать и гадать, кто же он такой.

— Покажи, — спокойно, но властно велел он, и лаборант кинулся ко мне, поднял изголовье кушетки, перестёгивая мои запястья за хлястики в изножье, так, что я теперь сидела, сложившись вдвое и вытянув руки вперёд до самых стоп.

Аристократ подошёл, порассматривал крыло.

— Что говорит Глазьев?

— Считает, что опасаться нечего, шрамы слишком мелкие и тонкие для импланта.

— Считает? — в голосе аристократа затрещал опасный холод. — То есть, её притащили сюда с этим просто потому, что он считает? — мельком глянул на громилу, оставшегося у двери: — Вызвать и не отпускать, пока не вернусь.

Тот кивнул и вышел, а аристократ взял со столика латексную перчатку, натянул, высокопарно оттопыривая при этом мизинец. Коснулся пальцем моей спины, потыкал основание крыла над лопаткой. Болезненно пооттягивал кожу, проминая каждую линию. Задумчиво хмыкнул.

— Остальное покажи.

Меня перепривязали по-новому, сидя, так, чтобы было видно плечо спереди.

— Откуда шрам? — едва глянув на розу, заметно напрягся аристократ.

Вопрос был обращён ко мне, но я молчала. Он полуобернулся к своим:

— Сделайте ей больно.

Садистка довольно ухмыльнулась и шагнула вперёд, но я не дала ей шанса:

— Это с детства ещё. С велосипеда упала. Просто шрам, который я попыталась скрыть под тату. Ничего особенного.

— Гордеев с ним что-нибудь делал?

— Нет.

— Уверена?

— … Да, — вспомнив вдруг тот самый первый, маленький, но сильно кровящий надрез, как можно твёрже ответила я.

Однако аристократ уловил моё секундное замешательство. И даже бровью не дёрнул, выражая возмущение, просто схватился за перекатной столик с полным инструментов лотком и с такой силой отшвырнул в сторону, что тот с грохотом перевернулся. Лаборанты у длинного стола испуганно вытянулись, но не посмели ни вскочить, ни сбежать. Да что там, они даже обернуться не посмели, лишь в ужасе замерли, ожидая, возможно, что следом что-нибудь прилетит и в них.

— Какого ***? — рванув с лица респиратор, мигом утратил весь свой лоск псевдоаристократ. — Какого *** здесь ***? Вы *** Все тут ***?

— Но… — залепетал лаборант, — шрам действительно старый и признаков свежего вмешательства…

— Живо на диагностику! — швырнул в него аристократ какой-то схваченной со тола штуковиной, кажется микроскопом. — Живо, ***, на диагностику, и, если там что-то обнаружится, вы у меня ***… — и вдруг обернулся ко мне, зашипел склоняясь ниже: — Советую самой всё рассказать. Я ведь, если надо, плечо тебе вырву и по жилам разберу! Шкуру живьём спущу, чтобы видеть всё наверняка. Что там? Ну?! — больно ухватил рукой в перчатке за подбородок. — Чип?

Он настолько озверел, что я поддалась общей панике и только отчаянно мотала головой, отрицая любые подозрения. Сомнений в том, что все его угрозы сбудутся не оставалось, особенно теперь, когда я и сама поняла вдруг насколько была слепа. Ну конечно! Игнат просто использовал меня чтобы вычислить это место! И хотя шрамирование выпросила я сама, но началась-то моя «шиза» с его ярких рассказов о том, как это бывает и как это умеет делать он сам! Так сама ли я захотела? Или это тоже была его тихая, исподволь, игра, нацеленная на то, чтобы убедить меня в том, что нужно ему, причём так, что я и не догадалась бы, если бы не…