– Чем я думала? Да жопой я думала, жопой! Чем я еще могла думать, по твоему?!

– Я так и понял. Это заметно.

Она даже не представляла, как я зол на нее. Как сильно я перепсиховал, пока искал ее по всей Москве. Сколько больниц я обзвонил и моргов проверил, прежде чем решил успокоиться и дать себе слово, что больше никогда так не поступлю. Я просто поклялся себе больше не приручать девчонок, которые не знают, что такое взрослая жизнь. Ведь мы всегда в ответе за тех, кого приручили.

– Останови машину, – сказала вдруг Ната и повторила свою просьбу повышенным тоном: – Останови свою гребаную машину, Карим!

– Чего ты хочешь, что уже случилось? Вернуть тебя обратно? Хочешь, чтобы тебя подстилкой сделали?

– Что случилось? – цедила она сквозь зубы. – Случилось то, что ты оказался таким же тупым, как и Питбуль. Теперь я точно вижу, что ты сын своего отца. Вы просто оба идиоты. Вы почему-то считаете себя пупами земли, думаете, что все бабы на свете мечтают прыгнуть на ваш твердый член и вертеться на нем, как курица-гриль возле вагончика шаурмы! Ну вот серьезно... 

Я пропустил через себя все услышанное, но так и не понял, что она хотела этим сказать.

– Чего? О чем ты вообще? Причем тут шаурма?

– Притом, что я не поперлась к нему сама, а просто пошла на гребаную работу! Я работаю официанткой в ресторане, если ты не в курсе! И мне надо зарабатывать деньги! А твой отец, этот придурок Питбуль, заявился в ресторан и скрутил меня в бараний рог! Меня ему просто подарили как комплимент от шеф-повара – завернули в пакет, словно... – кривила Ната губы и искала подходящее слово, чтобы выразить отвращение, – словно долбаную куклу Барби! Ты думаешь, у меня был выход? – спросила она и заглянула мне в глаза. – Скажи, Карим, у меня был хоть какой-то сраный вариант избежать такого дерьма? Ведь это все из-за тебя! – прорвало Нату, и теперь она уже не сдерживалась. – ОСТАНОВИ МАШИНУ, СЕЙЧАС ЖЕ!

Я дал по тормозам и включил аварийку. Ната дернула за ручку и выскочила наружу – громко хлопнула дверью, а затем пошла вперед по обочине. Будто мы с ней не были знакомы.

– Вот же черт... – уткнулся я лицом в свои руки. – Только этого не хватало. По ходу, я перегнул палку.

Она топала по дорожке из гравия и даже не оглядывалась. Громко шмыгала носом, периодически вытирала слезы и спотыкалась на кочках. Едущие мимо ей сигналили, а я сидел в машине как восковая фигура. Понимал же, что слишком сильно прессовал. Не следовало так делать – она ведь не железная.

Выдохнув и очистив свою голову от домыслов, я перевел рычаг коробки в «драйв» и медленно покатился вслед за Натой.

– Может, вернешься в машину? – спросил я через открытое окно. – Ната... ну садись уже, не устраивай цирк. Мне стыдно за тебя.

– Стыдно ему за меня... – вытирала она капли слез на кончике носа. – А ведь это все из-за тебя происходит, из-за тебя я страдаю! Из-за тебя за мной погнались, из-за тебя меня украл этот ненормальный! Из-за тебя я... все это... – уже не могла она сдерживаться и окончательно расклеилась. – Это вообще все из-за тебя! Из-за тебя, Карим! Ты ломаешь мне жизнь!

Я остановил машину и вышел к ней на дорогу.  

– Ну все, прекрати.

Подойдя к Нате, я попытался сделать то, чего обычно не делаю – тупо раскрыл объятия, чтобы успокоить девочку. Думаю, это делается примерно так... 

– Куда мне теперь идти?! – заливалась Ната слезами. – Ну давай, скажи! Как мне теперь выходить на работу после такого?!

– Да тебе вообще не надо ходить на работу, дуреха. Я тебя всем обеспечу.

– Нет... – отбивалась она и не желала принимать мои порядки. – Я не хочу сидеть в четырех стенах, словно в тюрьме. Не хочу дожидаться вечера, пока ты приедешь со своих стрелок... или как вы это называете. Не хочу беспокоиться, что тебя прирежут или застрелят. – Ната вырывала руки каждый раз, когда я их пытался взять, и продолжала говорить... говорить... – Не хочу бояться, что тебя посадят, а я одна умру от голода в твоей закрытой снаружи квартире.