Пока взрослые раздевались и здоровались, тетя Оля взяла Аленку за руку.

– Хочешь, я тебе наших ударников покажу? – тихо сказала она.

– Конечно, хочу, – заинтересовалась Аленка. – А кто это? Они что, всех ударяют?

– Нет, что ты! – улыбнулась тетя Оля. – Как бы тебе объяснить? Вот знаешь, если молоток очень сильно, хорошо ударит по гвоздю, – что будет?

– Ну, он гвоздь сразу забьет!

– Так. А если человек очень хорошо работает, прямо как этот молоток по работе ударяет, такого человека ударником и называют.

– А! Знаю! – воскликнула Аленка. – Так ударник по работе ударит, что она сразу испугается и быстренько сделается, да?

– Ну, примерно так, – тетя Оля подвела ее к стене с большими фотографиями, – смотри-ка!

– Ой, это же мой папа! – Аленка смотрела на большой папин портрет. – Он что, тоже ударник?

– Конечно! Твой папа очень хорошо работает. Ведь вашу квартиру папе дали за хорошую работу!

– Ну да, мы раньше у бабушки жили, а теперь у нас своя квартира есть!

– Видишь, как хорошо, когда человек хорошо работает! Квартиру вам дали, портрет на доске почета висит. А сегодня всем ударникам еще и премию будут давать.

– Я знаю, что такое премия, – похвасталась Аленка. – Папе уже давали, он маме духи купил, а мне кроватку для куклы!

Тетя Оля привела Аленку в большой зал. Там посередине стояла наряженная елка, а весь зал был занят стульями, на которых сидели дети и взрослые.

– Ой-ё-ёй, – подумала Аленка, – а как же мы будем хороводы водить?

Но дальше подумать она не успела, потому, что на сцену вышла тетя в длинном блестящем платье, прямо как артистка в телевизоре! Блестящая тетенька стала читать стихи про Новый год, всех поздравлять, а потом позвала на сцену начальника (она так и сказала: «А сейчас скажет наш начальник»). Начальник хвалил людей за работу и вручал им премию в конверте, а все в зале хлопали в ладоши. Папу тоже вызвали и дали ему премию.

Потом начальник велел всем нести стулья в другую комнату, где будет угощенье. Аленка обрадовалась, что освободится место поплясать, и тоже ухватила стул, но папа сказал, что это не женская работа, и что тяжести должны носить мужчины. Тогда все дяденьки схватили сразу по два стула, а папа и еще дядя Вася Ступин – сразу по четыре: два в одной руке и два в другой.

За столом места оказалось маловато, поэтому все дети сидели на коленях у своих родителей. Зато угощенья было так много, что тарелки на столе стояли тесно-тесно, а хлеб и вовсе пришлось ставить на отдельный столик. Аленке больше всего понравились маленькие помидорки, которые назывались «в собственном соку». Дома она уже ела такие. Только дома они бывали редко, потому, что в магазинах они не продавались, а их «доставал» дядя Боря. Откуда дядя Боря их доставал, Аленка не знала. Но банку открывали только когда приходили гости, и Аленке доставалась обычно одна штучка или две. А тут помидорки лежали прямо кучками на больших тарелках, и Аленка сначала брала их по одной, а потом увидела, что их почти не берут, и что тарелок с помидорками много, осмелела и ела уже сколько захочется. А еще ей понравилась тушенка. Дома-то мама все время делала то котлеты, то просто мясо, а тушенку не любила. Говорила, что это еда для лентяев. Только изредка тушенку размешивали с картошкой или макаронами. Тогда это называлось «по-флотски». Аленке такая еда нравилась, но сегодня было еще вкуснее: тушенку просто клали на кусок хлеба. Аленка съела несколько таких бутербродов и так наелась, что в нее уже больше ничего не влезало. И все-таки она попросила у папы еще один бутерброд, вот только схитрила: тушенку съела, а хлеб потихоньку спрятала за папину тарелку. Дома ей за такое попало бы от мамы, мама всегда говорит, что есть надо с хлебом. Тетя Оля, которая сидела напротив через стол, заметила и подмигнула Аленке. Пришлось той слезать с папиных колен и прятаться за спинкой стула, пока тетя Оля никому не рассказала про Аленкины хитрости.