– Доложите обстановку! – захрипел в наушниках голос Коменданта.

– На месте. Осмотрелись. Вроде все чисто, – сказал я в микрофон.

– Какая у вас видимость?

– Приемлемая.

– Добро. В двухстах метрах к югу от вас мои приборы засекли какое-то подозрительное движение. Ваша задача выяснить, что это или кто это. Дальше разрешаю действовать по обстановке.

«Разрешает он! Ну спасибо, благодетель!», – подумал я, а вслух сказал:

– Неплохо бы узнать, что мы конкретно ищем.

– Конкретно вы ищете два наряда вне очереди и строгий выговор за разговорчики в строю.

– А если это засада?

– Очень даже может быть.

– В таком случае не лучше ли нам вернуться назад? Мы же торопимся! Не так ли?

Эфир забился помехами, но после того, как я врезал кулаком по каске, связь наладилась. В наушниках снова зазвучал голос Коменданта:

– Приказы не обсуждаются – приказы выполняются. Это раз. Ваша задача: разведать обстановку и доложить. Это два. В случае опасности действуйте по обстановке. Это три. Вопросы есть? Вопросов нет.

Когда сеанс связи закончился, я обернулся к Циклопу.

– Слышал?

– Нет, у меня рация не работает, – признался мутант.

Я передал Циклопу слова Коменданта. Неожиданно для меня мутант не стал ерепениться, только покорно сказал:

– Тогда вперед.

Мы шли не спеша, постоянно оглядываясь по сторонам. Холодный ветер бил по щекам, а под подошвами, словно снег, хрустели камни.

– Проныра, в случае чего, можно, я заберу твои ботинки? – вдруг спросил Циклоп.

Меня аж передернуло:

– В каком таком случае?

– Ну, если что-то пойдет не так, – уклончиво ответил Циклоп.

– То есть, если меня убьют? – напрямую спросил я.

– Угу.

– А если я отвечу «нет», не заберешь?

– Заберу. Я это ради приличия спросил. Понимаешь, у меня ботинки старого образца, с жестким задником. Они пятку при ходьбе натирают. А у тебя ботинки нового образца, у них задник мягкий и ортопедическая стелька.

– Ты лучше не о башмаках думай, а по сторонам гляди и пушку держи наготове.

– Так я и смотрю…

Впереди раздался шум, напоминающий сдавленный стон, а скоро мы увидели и сам источник шума. Им оказался человек в лохмотьях с признаками крайнего истощения и следами побоев на лице. Несчастный висел на деревянном кресте, сколоченном из двух досок, его руки были крепко примотаны к перекладине ржавой проволокой. И никого кругом, только мусор и валуны.

– Что делать будем? – спросил Циклоп.

– Как что? Для начала надо его снять, – ответил я.

Циклоп прищурил глаз:

– А может, ну его к черту? Не наше это дело.

– Не по-людски как-то, – ответил я и, перекинув через плечо плазмамет, достал из чехла нож. – Ты прикрываешь, а я пойду разберусь.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Я тоже надеюсь. Если не вернусь, нашим привет передавай.

– А ботинки?

– Что ботинки? – спросил я, а, вспомнив недавний разговор, махнул рукой. – Ах, ботинки! Забирай, на том свете они мне будут ни к чему.

Циклоп ярко улыбнулся, отчего меня передернуло.

Когда я приблизился к этому бедолаге, то признал в нем Фиделя. Вблизи он выглядел еще хуже. Вся одежда на нем была порвана и перепачкана кровью и грязью. Лицо превратилось в один сплошной синяк, а на лысой башке выступали две здоровые шишки, похожие на рога. В полуметре от креста валялся его разорванный рюкзак-супермаркет.

Я в два счета срезал путы на руках Фиделя, подхватил его падающее тело и опустил на землю. Потом приподнял голову и влил ему в рот воды из походной фляжки. Старьевщик застонал и прокашлялся.

– С возвращением, старый лис, – сказал я.

На израненном лице Фиделя открылись щелочки глаз.

– Начальник, – зашевелил потрескавшимися губами старьевщик.