– Ну, ну, ладно… Тебе нельзя волноваться! Ты ж беременная – может, и не посадят. Или дадут совсем немного…

А после ужина в корму заглянула дежурка и крикнула: «Вебер! С вещами! Давай собирай там все: матрац, белье, посуду… И живее давай!» «Ну все, – думаю, – меня будут поднимать!» В коридоре топчутся несколько карантинных женщин, тоже с матрацами. Плетемся за дежуркой.

– Вы стойте здесь, а ты, – дежурка оборачивается ко мне, – иди за мной!

Я иду. «Кидай матрац сюда! Нет, белье не надо, только матрац… На, возьми этот!» – и она выволакивает из небольшого закутка синий матрац, похожий на тот, что был в «обезьяннике». Я уже знаю, что он сделан из какого-то плотного поролона, и на нем несравнимо лучше спать, нежели на жалкой скомканной ватной подстилке, что выдается для карантина.

У выхода из «сборки» меня забирает невысокий парень с испещренным оспинками лицом. Потом я узнала, что этого дежу́ра зовут Вася. Мы выходим на улицу. Уже стемнело. Идем мимо каких-то строений, деревьев, заборов. И я даже не спрашиваю, почему меня ведут куда-то через улицу, вместо того чтобы поднимать наверх, в общие камеры. Я уже понимаю, что тут не задают вопросы. Я забочусь только о том, чтобы как-то удержать в руках матрац – он же не скручен в рулон, как тот, предыдущий, – а также белье и посуду. А матрац то и дело выскальзывает, я то и дело притормаживаю, дежур тоже останавливается и терпеливо ждет. Ведь сотрудникам запрещено переносить вещи заключенных: сколько груза у тебя ни было бы, ты все обязан тащить сам…

Тормозим перед неприметной серой дверью. Дежур говорит в рацию:

– Пермь, шесть-три-шесть, вход в спецблок.

Дверь резко пищит, открывается. Нас встречает еще один парень в форме. Удивленно смотрит на меня, на мой матрац:

– Это к нам? Куда?

– В сто двадцатую.

– Как в сто двадцатую? Там и так плюс один!

– Серег, я не знаю! Значит, будет плюс два. Давай досмотри и отведи, я пошел за раскладушкой.

Серега ведет меня в досмотровую комнату. Посередине, так же, как и на «сборке», стоит железный стол. На него нужно положить свои вещи, которых у меня практически нет. Я не раздеваюсь, Серега охлопывает меня поверх одежды, приказывает вывернуть карманы. Потом забирает алюминиевые чашку и кружку и выдает мне взамен пластиковые, буро-желтого цвета.

Ведет по небольшому коридору до самого конца. Отпирает камеру.

– Заходи!

Я со своими нехитрыми пожитками протискиваюсь в камеру. В камере – женщины. Они громко и возмущенно начинают орать: «Да вы что – издеваетесь?.. У нас и так пять человек! Куда ее? На потолок? Позови Палыча!..»

Серега, не произнося ни слова, спешно запирает дверь снаружи.

Я с вещами замираю на пороге. И также недоумеваю – куда мне пристроиться? Может, и правда на потолок?

Камера крошечная. Вернее, она почти такая же, как и на «сборке» по размерам. Четырехместная, примерно двенадцать квадратных метров. Но здесь обитают… сколько… пять человек? Между двумя двухъярусными нарами – расстояние около полутора метров. И между ними втиснута раскладушка – для пятой девочки. Возле стола с лавками возвышается двухкамерный холодильник, на нем – большой плоский телевизор. Над раковиной и одной из тумбочек – глубокие полки, над столом – огромный шкаф для посуды и продуктов. На стене – несколько вешалок-крючков, на них висит куча одежды: куртки, халаты, кофты. У входа – обувь, ее столько, что не пересчитать. Все полки и поверхности заполнены и заставлены: посудой, бытовой химией, предметами гигиены, книгами, журналами, документами; все пространства под нарами плотно забиты сумками: спортивными и большими хозяйственными, из «Ашана». У изголовий спальных мест висят всевозможные полотенца, пакеты, мешочки, одежда… Я, конечно, разглядела все это не сразу. Но что возникло сразу же – это ощущение плотно сжавшейся вселенной. Словно типичный дом или квартиру вдруг раз и схлопнули в одну точку! Буквально до предела. Вместе со всеми необходимыми для жизни вещами. И произошло невозможное – все эти вещи вопреки законам физики каким-то образом втиснулись…