— Может быть, ты не будешь решать за меня? — Нахмурилась.

— Обязательно, — Ксюша доверительно сжала мою ладонь кивнув. — Прости за это, я боялась, что ты расстроишься, что не сможешь пойти. Ты ж сама говорила, что у тебя строгий отец. Но отныне я всегда буду тебя спрашивать.

— Вот и хорошо, — я облегченно вздохнула. — Может, погуляем с тобой? Но я могу только до ужина, мне можно находиться на улице до темноты, вот...

Но не успела Ксюша что-то ответить, как сбоку нас сели Маша и Эмили.

— Привет, мышки, обсуждаете свою серую жизнь? — Мария оскалилась.

— Мне кажется... вас это не касается, — Я парировала. Немного узнав одноклассников, я могу быть более объективна в ответах. Школа — странный мир. Здесь нет среднего, а дети делят все на черное и белое, богатое и бедное, избранных и отбросов. Что удивительно, не все взрослые учатся равновесию, некоторые продолжают все делить только на плохое и только на хорошее, и разводят такую же школьную систему в том месте, где они обитают.

Мне доводилось бывать в офисе отца, когда я была младше. Я могла часами ждать его там с работы, и скажу, что система кучкования работает в любом возрасте. Людям свойственно или сбиваться в стайки, или быть одиночками.

Эмили противно загоготала:

— Ну ладно, общайтесь. Мы тут шли мимо после завтрака, и я не допила компот, — она поставила на стол почти полный бокал, демонстрируя его нам. — Я думаю тебе он нужнее Дворская. Пей, молчи и не лезь к Соколу. Мальчик не по твои крохотные зубки.

— С чего вы взяли, что...

— Здесь Сокол не нравится только слепому. А ты еще с ним сидишь. Так что подумай хорошенько, прежде чем портить отношения не только с классом, но и с половиной школы.

С этими словами Эмили быстро вылила его в мою тарелку с недоетой кашей, и они подскочили и сбежали из столовой хохоча. Я ахнула. Компот брызнул на верх моего темного платья. А также он плавал в тарелке, мешаясь с рисом, и расплескался на столе. Выглядело это противно.

— Я отойду... — пробормотала бледной Ксюше, застывшей со стаканом в руке. — Платье почистить.

Борясь со слезами несправедливости, я скрылась в туалете, просушивая воротничок. Нельзя плакать. Нельзя показывать им свою слабость. Уставилась в окно, миря в груди ураган из всхлынувших чувств. Моя жизнь на дне, и я не могу из него выкарабкаться. По крайней мере, пока что.

По пути обратно меня уже почти не трясло, хотя губы все еще дрожали.

— Цветочек, — Сокол появился словно из ниоткуда. — Мы вчера не обсудили, куда пойдем.

Непроизвольно вздрогнула, вспомнив слова одноклассницы. А еще выражение лица Ксюши, когда она о нем говорила. Я не смогу гулять с ним за ее спиной.

— Прости, я не... не знаю даже... — взгляд бегал по его футболке, по сильным рукам, по чему угодно, лишь бы не взгляду. Мне кажется, если я подниму глаза, он все прочтет там. А я не хотела, чтобы парень, который мне нравится, знал, что я хочу отказаться из-за обстоятельств. Променять его на тихую жизнь серой мыши.

— Понял, — он коротко улыбнулся, прижимая меня к стене и беря за подбородок. Поднял его выше и заставил-таки на него смотреть. — Я сам выберу и заеду за тобой.

Хотел потянуться за поцелуем, но я увернулась, выскальзывая из его рук. Щеки пунцовели. Теперь уже как-то поздно говорить ему нет.

— Мы опаздываем на урок,— нашла нелепую отмазку и ускорила шаг к кабинету. Через секунду Сокол нагнал меня.

— Нам в один кабинет, — хохотнул и пошел рядом.

По звонку мы уже все сидели на своих местах.

— Ого, — учительница биологии посмотрела в журнал, а затем на Матвея. — Соколовский стал часто появляться на уроках. Неужто новая соседка по парте так благотворно влияет?