- Я не об этом. Я о ваших ночных переписках. Неординарная личность. Присмотрись к нему, Ева.

- Ага, не дождётся. И у меня Паша есть. Скоро два года, как мы вместе.

- Ну, смотри сама. Как знаешь, - грустно вздохнула Степановна. - Так это ты сегодня из-за него не пришла на работу?

- Да, - признаюсь, потому что врать не умею.

- Ева, ты моя подруга. Хоть мы с тобой и из разных поколений, но я прикипела к тебе всей душой. Следующий раз, когда надо будет умыкнуть, говори мне всё как есть. Я пойму. Договорились?

- Спасибо, Алла Степановна. Я вас тоже люблю.

И вот что мне с этой информацией сейчас делать. Услышать такое из уст моей начальницы… У меня в голове не укладывается. Я всегда думала, что Степановна прожила счастливую жизнь. Она с таким воодушевлением рассказывала о муже, об их первой встрече. И кризис среднего возраста давно прошёл. Да, мне есть о чём задуматься.

А ведь, действительно, мы с Пашей встречаемся уже почти два года. Но мне совершенно не хочется сворачивать горы, писать стихи и летать как можно выше. Он – мой первый парень. И далеко не сразу всё у нас сложилось в интимном плане. Но мне нравится, что он надёжный. Спокойное существование тоже по душе. Мне хватает других переживаний и волнений. И на работе, и в универе, и с родителями, как верно подметил Павел.

Если так, значит, надо звонить. И немедленно прекратить вмешательство в мою жизнь. Остановить этого наглого типа. Это же надо – заявиться ко мне на работу. Повезло, что ещё Степановна так отреагировала на «импозантного» мужчину. На мечту своей жизни.

Легко сказать – позвонить. Уже полчаса держу в руках телефон и не решаюсь нажать зелёный звоночек. Не уверена, что смогу правильно построить разговор. А сказать надо так, чтобы он понял - со мной у него ничего не получится.

Кручу телефон, снимаю блокировку, жду, пока погаснет экран и… О, ужас, нечаянно нажимаю на заветную кнопку.

- Да, Ева, - металлический голос разрывает тишину.

Я трясущейся рукой подношу к уху телефон.

- Добрый вечер. Я думаю, нам нужно поговорить, - неуверенно сообщаю я.

Нет, не сообщаю, а пищу, потому что не могу справиться с эмоциями и волнением.

- Я тоже так думаю, Ева, - очень низким голосом отвечает он.

Степановна правильно его охарактеризовала – тяжёлый. Очень тяжёлый. Это касается всего: и голоса, и дыхания, и его мыслей. Мне кажется, что они вылетают из моего телефона и окружают меня в плотное кольцо. Мистика какая-то…

Я делаю глубокий вдох и собираюсь выдать тираду, которую готовила пять минут назад.

- Ева, у меня мало времени. Говори, что хотела.

Млин, говори, что хотела. Да ничего не хотела. Это ты ворвался в мою размеренную жизнь и перевернул всё с ног на голову.

- Я? Это, кажется, ты что-то хотел. И я хочу узнать, что, - говорю ему на повышенных тонах.

Телефон разражается смехом. Густым, грубым, ледяным.

- Отвечу тебе так. Я пока сам не решил, что хочу.

- Прекрасно. Тогда попрошу оставить меня в покое.

- Девочка, просить ты можешь, что хочешь, - продолжает басить трубка, от чего мои ладони становятся влажными. - А вот, что касается исполнения твоих желаний. Здесь уже не всегда бывает, как хочется.

- Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

- Так действуй. Ты же написала на меня заяву. Скоро тебе помогут. Наверное, - снова смеётся он чугунным голосом.

- Ты больной?

- Ева, обзываться некрасиво.

- Ты мне не нравишься, - пытаюсь его разозлить.

- Принято. А мне не нравится твоя спокойная жизнь. И Павел, кстати, – тоже не нравится.

Мне становится снова страшно. Ему известны многие подробности моей жизни.

- Это мой Павел. И мне решать, нравится он или не нравится, - грублю в ответ, а сама начинаю дрожать. – Он сам с тобой разберётся.