Зря…

Дверь за ней закрывается, и я натягиваю одеяло до подбородка. Так, у меня остался один день, и я решаю провести его с перчинкой.

Маша

– Птицына, - не успеваю выйти из кабинета химии, как слышу голос Голубца. Останавливаюсь, оборачиваюсь. Кажется, я знаю, почему он решил меня окликнуть.

Смотрю на то, как он держит в руках мою тетрадку. Мы остаёмся одни, но мне всё равно неловко. Потому что в курсе нашего разговора.

- Проверочная по теме плохая, - кидает мою тетрадку на стол. – Четвёрка. Надо лучше.

- Я знаю, - киваю. Ну вот, отчитывают даже по любимому предмету.

- Ты стала невнимательной. Даже предупреждения получаешь. Ты же в курсе, что тебя из-за оценок выгнать могут?

Понимаю. Хоть четвёрки и не смертный грех, но посмотреть на мою успеваемость и приплюсовать сюда мои предупреждения – могут смело гнать отсюда. Репутация им дорога.

- Да, я постараюсь взять себя в руки.

- Постарайся.

Извиняюсь и выхожу из кабинета. Уроки закончились, и я могу пойти в общежитие. Сделать уроки, подготовиться к контрольной работе по химии. Напишу плохо – точно проблем получу.

Быстро, под шумок, бегу в свою комнату. Не хочу ни Баринова видеть, никого.

Останавливаюсь возле своей комнаты, достаю ключи. Неожиданно звонит телефон. Достаю его из сумки с чувством радости в груди. Родители звонят, уверена. Больше некому.

Но нет. Это всего лишь сообщение.

И явно не от родителей…

«Птичка, жду у себя через полчаса. Захвати мне кофе!»

Откуда у этого болвана мой номер телефона?!

8. 8

Я бы, наверное, не пошла никуда. Обойдется. Но тут же следом приходит еще одно сообщение:

«Сегодня звонил директор. Пытал, зачем я в окно прыгнул. Вот думаю, что же ему ответить…»

Вот блин! Знает, на что надавить!

«Не забудь про кофе».

Рррррр, ненавижу. Захожу в кафешку перед клиникой и покупаю самый дешевый кофе.

- Как же это низко – шантажировать девушку, - вместо приветствия выпаливаю Ханову, ставя перед ним бумажный стакан.

- И тебе здравствуй, - ухмыляется он. – Ты тут кофе разлила. Будь добра, вытри.

Взглядом показывает на столик перед кроватью. И правда там под стаканом пятно. Похоже, я с такой яростью ставила стаканчик, что разлила напиток.

- Все? – вытерев пятно, спрашиваю у Ханова. – Я могу идти? Кофе принесла, пятно вытерла. Все?

- Чего ты такая колючка, а? – спрашивает он, приподнимаясь на локте и наклоняя голову набок. – Кто тебя так сильно обидел?

И он еще спрашивает?! Но понимаю, что объяснять ему что-то бесполезно. Поэтому просто молчу.

- Ладно, не злись, - говорит Ханов. – Проводишь меня кое-куда и потом иди.

- Куда?

- На процедуры.

- А сам не дойдешь? – смотрю подозрительно.

- Слушай, - уже жестче произносит Ханов, - это я из-за тебя тут, так-то.

- Из-за меня? – вспыхиваю в ответ я. – Я защищалась! Зачем ты меня догонял? Чтобы отомстить? Ты такой же как все! Как они!

Закрываю лицо руками.

- Ладно, Птичка, - чувствую его ладонь на своем плече. – Ну, чего ты? Ну, блин. Терпеть не могу бабские слезы, - фыркает.

- Не дождешься, - говорю я, убирая руки с лица, и стряхиваю его ладонь. – Ну? Куда тебя вести?

- Другое дело, - ухмыляется. – Пошли.

И он опять кладет мне на плечо свою руку.

- Опереться же надо, - смотрит, сложив брови домиком. Сжимаю губы, но не отталкиваю.

Мы едем на лифте вверх.

- Сюда, - Ханов открывает какую-то дверь и мы оказываемся… на крыше. На крыше?

Я удивленно смотрю на него.

- Зачем… что это значит?

- Не пугайся ты, - чуть толкает меня и я вижу скамейку. На крыше. Странно. – Это врачи тут курят. Не удивляйся, - поясняет Ханов. – Тусовочное место.

- А ты откуда знаешь?

- Ну, узнал. Садись, - и он вдруг достает откуда-то плед.