Каково это могло бы быть - держать в объятьях и петь колыбельную собственному сыну, нашему с Ричардом сыну?

Каково это могло бы быть - открывать с нашим сыном этот мир заново, через призму его детского восприятия?

Каково это могло бы быть - смотреть, как Ричард по-взрослому разговаривает с сыном и учит его первым жизненным истинам?

Передавая ребенка в руки его матери, я улыбнулась и позавидовала тому простому женскому счастью, которое она имела сполна, может быть, даже не задумываясь, насколько счастлива.

Всю обратную дорогу до беседки я глушила ком в горле, стараясь не расплакаться. Я пыталась вытравить, выжечь, заблокировать, спрятать как можно глубже воспоминания о той страшной ночи, но ребенок в моих объятьях слишком сильно растеребил рану. Она мучительно кровоточила, не давая сознанию закрыть или успокоить боль.

Зайдя в беседку за туфлями, я присела на краешек скамейки, чтобы привести эмоции в порядок перед тем, как вернусь к гостям. Наконец, уняв дрожь в коленях, я обулась и сделала шаг к выходу.

- Думаешь привязать его ребёнком? - услышала я голос Марты и резко остановилась.

Черт! Ну откуда она здесь взялась?

Ее слова вновь больно полоснули воспоминаниями о больнице, но я, взяв себя в руки, натянула маску спокойствия и повернулась к немке.

- Я его не привязываю, - ответила я, моля Бога, чтобы мой голос звучал ровно и не дрожал.

- Не привязываешь, так мечтаешь об этом, - как-то философски отметила она и внезапно села на скамейку, будто нацелилась на длинный разговор. - Первая любовь… Первый мужчина… И тебе кажется, что это навсегда…

- Почему вы считаете, что Ричард - моя первая любовь и мой первый мужчина? - все же не выдержала я.

Любопытство взяло вверх - меня давно мучил вопрос, откуда она узнала этот факт. Она растянула рот в улыбке, определенно довольная, что попала в цель.

- Так… предположение, основанное на жизненном опыте, - пожала она плечами. - Не трудно вычислить. По глазам видно… Но я бы на Барретта слишком не рассчитывала. Он не тот человек, который заводит семью и ищет тихой гавани. Ему нужна острота ощущений, кураж охоты. Хотя, - и немка склонила голову набок, - у тебя есть один выход. Он может тебя использовать как инкубатор для наследника.

Все-таки нож Марты полоснул меня по ладони не зря. Она будто знала о моих неозвученных вопросах и сейчас резала мое сознание, вгоняя с каждым словом нож по самую рукоятку. Но я не собиралась показывать ей своих слабостей.

- Доброй ночи, - попрощалась я с немкой, собираясь покинуть беседку как можно быстрее.

- Пошла рассказывать Барретту, как стерва Марта избивает младенцев? - услышала я ее улыбающийся голос вдогонку и резко остановилась.

Медленно развернувшись, я бросила взгляд на ее красивое лицо и спокойно ответила:

- Нет. Просто тема исчерпана, и меня ждут.

- Исчерпана, или ты бежишь от правды?

- Исчерпана, - повторила я более отчетливо. - Все, сказанное вами, всего лишь ваши домыслы.

- Домыслы ли… - и Марта сверкнула безупречной улыбкой, определенно давая понять спокойным видом, что у нее то как раз на руках все козыри в виде фактов. - На твоем месте я бы не была так категорична. Я знаю Ричарда уже много лет - чуть меньше половины из его сорока.

Я вскинула на нее внимательный взгляд и про себя улыбнулась. Почему-то всегда думала, что Барретт моложе. Скорее всего из-за его способности схватывать новшества этого мира  и использовать их в своих целях, несмотря на то, что в некоторых вопросах он и правда был консерватором.

- И давай признаем тот факт, - между тем продолжала Марта, - в этом возрасте и среднестатистический мужчина не меняется, уже не говоря о таком, как Барретт.