«Вылетаем завтра в восемь. Не рано?» – прилетает вдруг в мессенджер.

«Нет. Нормально. А ты тоже полетишь?»

«Конечно. Разве я мог упустить возможность полетать с тобой в облаках?»

О-ох. Мы флиртуем? Он намекает на…. Да на то самое он намекает. И мне нравится? Да. Я вообще ловлю себя на том, что возбуждаюсь и часто дышу.

«Артур, меня очень волнует один вопрос».

Я не успеваю отправить свое сообщение, как он мне перезванивает.

– Какой?

– Слухи о твоей женитьбе… Я не буду твоей любовницей, если…

– Ты будешь моей единственной, – не дал он закончить. И меня опять накрыло. Дыхание сбилось, а внизу живота густой патокой разлился жар. О боже!

– Хорошо. Тогда до завтра, да? Ой, а мне в аэропорт ехать? Или как это вообще происходит?

– Я заеду за тобой, – рассмеялся Вершинин. – И все покажу.

Я со стоном скатилась вниз по спинке и спряталась под подушкой. Почему мне было так стыдно? Ума не приложу. Почему-то казалось, что он относится ко мне жутко снисходительно, как к маленькой глупенькой девочке. Мне это не нравилось. Или… напротив? А как уверенно прозвучало это «ты будешь моей единственной»! Как будто у меня и выбора не было. И тут мне, наверное, надо было напрячься, а не растекаться как безвольная биомасса. Но не получалось… Думалось лишь о том, каково это – быть единственной для такого мужчины.

– Сень, ну ты идешь?

– Бегу!

Тем вечером мы с Романовой больше не касались наших с Артуром отношений. Говорили все больше о работе. И поскольку это была неисчерпаемая тема, спать я легла поздно. Проспала. Едва успела собраться к оговоренному с Вершининым времени. Он подъехал без опозданий. Вышел, чтобы открыть для меня дверь. Расслабленный – в джинсах и сдержанном поло, в которых он выглядел беззаботнее и моложе. Или все дело в том, как он улыбался?

– Осторожно. Там на сиденье…

Черт! Я чуть было не раздавила шикарный букет! Просто ничего не видела, ведь перед глазами его лицо застыло.

– Это мне? Спасибо. Очень красиво.

– Можешь меня поцеловать в благодарность.

О-ох. Ну какие же у него глаза! Столько лет я Артура знаю, а только теперь заметила. И все, что в них, ведь на меня направлено – вся жажда, все безумие, сейчас так старательно контролируемое. И тут вот какая мелькнула мысль – всего этого не было бы, останься я в столице. Но если задаться вопросом, что бы я выбрала, позволь мне судьба выбирать, вывод был очевиден. Может, как раз об этом и говорила Даночка?

Впрочем, какая разница? Если выбора нет.

Я приподнялась на цыпочки и смущенно тронула его щеку губами.

– Ты побрился.

– Кожа у тебя нежная. Не хочу… следы, – просипел он, потом вздохнул как-то так рвано и… – Хотя нет. Вру. Хочу всю тебя пометить.

О-ох. Я задышала чаще. Не отрываясь от щеки Артура, прикрыла глаза.

– Нам, наверное, ехать надо, – пискнула. Вершинин нехотя отстранился, помог мне устроиться и захлопнул дверь. Сел рядом, ловко вырулил из подворотни, переключил скорость и, раскрыв ладонь, оставил руку лежать на коробке передач. Если это было не приглашение, то я даже не знаю что. Но все равно оставался страх, что я как-то не так его поняла. Какая же я все-таки отсталая в этих всех… отношениях! Дернулась было, и испуганно осеклась.

– Смелее, – улыбнулся уголком губ Вершинин. Я вложила пальцы в его ладонь и спрятала лицо в ароматных бутонах фрезии.

– Нравятся?

– Да.

– Но ты почему-то все равно не выглядишь довольной. Давай, выкладывай, что еще тебя беспокоит кроме моей невесты.

– Так, значит, она все-таки есть? – ахнула я.

– Слушай, Сень. Ну, я же взрослый дядя, да? До тебя у меня была жизнь. А невеста… Чтобы все по местам расставить, нам надо встретиться. Ты-то че дергаешься?