11. Глава 12

– Я верю тебе, – пробормотала невнятно.

По глазам его вижу, что лжет: он не будет нежен. Свое обещание он не сдержит.

Я облизала губы – они вмиг пересохли.

И пальцами коснулась его торса. Он был горячим, влажным.

«Месть терпит все», – вторила мысленно, оттягивая нежеланное.

Я медленно приблизилась, и мои губы оставили след на смуглой коже, покрытой темными волосками.

Его пресс был напряжен, Давид жаждал другого:

– Ты не поняла, девочка, – он рвано задышал и крепче обхватил мою голову, – не поняла, что нужно целовать.

– Ты слишком торопишься.

– О, девочка, поверь, – он хищно улыбнулся, – я еще слишком терпелив.

Но терпение зверя лопнуло. Прямо сейчас.

Его пятерня не позволила вырваться, когда он склонился и впился в мои губы жестоким поцелуем. Я тихо вскрикнула, а затем – поддалась. И почти без чувств ответила ему невзаимной взаимностью.

Месть стала моим смыслом жизни: я открыла рот, а его язык вторгся внутрь.

Месть стала моим смыслом жизни: я откинула голову назад, а он подобно дикарю начал исследовать мою шею.

Поцелуи, укусы, жадное дыхание – все было в его стиле. В грубом и жестоком.

– Ты вкусно пахнешь, Жасмин.

Он не говорил, он глотал буквы. Когда мы встретились взглядом, его рот распахнулся в жажде.

– Ты в моей рубашке…

Треск ткани. Он порвал верхнюю пуговицу, и груди коснулся прохладный воздух.

– …такая охуительная.

Какой же он был горячий, мамочка. Его тело горело – так сильно оно хотело женщину. Хотело меня.

Чужие руки впервые коснулись моей груди. Я отвернулась, позволяя ему целовать самое сокровенное.

И вспомнила…

Пять лет назад я повернула не туда: я выбрала оружие, криминальный мир и отказалась от нормальной жизни. Если бы та девочка не решилась мстить, она бы стала совершенно другой.

А теперь я такая, какая есть: грязная и опороченная… своим же убийцей.

Зверь прикусил мою нежную плоть, и я вскрикнула. Моя реакция возбуждала его. Он облизнул сосок, жадно втянул его в рот и отпустил. Ненадолго.

А в следующий миг он накинулся на мой рот. Но уже не языком.

– Опустись на колени…

Он не говорил. Голодный зверь будто выплевывал слова. Не дождавшись ответной реакции, он сбросил меня с кровати.

Колени прожгла боль.

– Открой рот, Жасмин. Я пиздец как хочу тебя, – полухрип-полурык.

Зря я соблазняла его, зря надевала рубашку. Он бы меня и такую, в мешке взял. Давид бесцеремонно поставил меня на колени.

Я верила: скоро все закончится.

– Ничего сложного, Жасмин, – он рассмеялся надо мной, – от тебя требуется лишь открыть рот. И впустить меня.

Давид поцеловал меня вновь, а затем отпустил и сменил язык на свои пальцы. Он приучал меня делать это:

– Оближи.

Я послушно облизала его палец. И подняла взгляд, чтобы увидеть его глаза.

Зря.

Очень зря.

Там не глаза, а черный туман. Беспощадный, безжалостный. Как и он сам.

– Хорошая девочка. Продолжай. Возьми его глубже.

Я проделывала это снова и снова, будто облизывала конфету, но в этот раз – с закрытыми глазами. Ибо взгляд его связывал без веревок и резал без ножа.

– Моя Жасмин… – он похвалил меня.

Я хотела отдышаться, но один палец сменился двумя. Толчок, второй, третий...

В глазах потемнело от нереальности происходящего, а в один миг…

Все резко изменилось.

Вместо пальца в рот проникло нечто большое, горячее. И нещадно твердое.

Я распахнула глаза, но было поздно: он уже во мне.

– Мм…

Он насаживал меня мягко. Терпеливо. Пятерня управляла моим затылком, он входил в мой рот, терся о губы и надсадно хрипел.

– Да, девочка. Какая ты охуенная…

«Месть терпит все», – вторила я, пока его член растягивал мои губы.

Давид тихо стонал, скрипели его зубы, с каждой секундой его рука насаживала меня интенсивнее.