– Простите меня, мистер… Родригез? Не могли бы вы сказать, чем вызван ваш звонок? Я жду известий от матери Джессики, и я не хочу занимать телефонную линию.

Опять небольшая заминка.

– Джессика разговаривала с вами о завещании?

– О чем именно?

– Об опекунстве над дочерью. Маккензи.

Лейси стала перебирать в памяти их разговоры. Насколько она помнила, они с Джессикой никогда не обсуждали эту тему. С какой стати? Джессике было всего двадцать семь.

– Нет, – сказала она. – Я такого не помню.

Адвокат вздохнул:

– Я надеялся, что вы обсуждали эту тему. Джессика говорила, что сделает это. Она хотела, чтобы вы стали опекуном Маккензи в случае ее смерти.

– Опекуном? Вы имеете в виду… принимать решения о…

– Она хотела, чтобы вы растили ее.

– Я… – Лейси была в панике. – Я живу в Северной Каролине, и я даже не родственница. У Маккензи есть бабушка. У Джессики есть близкие друзья в вашем штате. А я даже не видела Маккензи последние три года. Мы встречались всего три-четыре раза за всю ее жизнь.

– Я понимаю, – сказал адвокат. – И Нола Диллард, мать Джессики, была очень расстроена, когда я сообщил ей об этом вчера вечером. Она может попытаться оспорить опекунство, но я сомневаюсь, что она выиграет. Джессика была непреклонна в этом вопросе, она хотела, чтобы вы стали опекуном ее дочери. Она ясно написала в документе, что не хочет, чтобы ее мать была опекуном Маккензи.

Лейси ужаснулась при мысли о том, как обидно должно быть Ноле услышать эти слова. Не удивительно, что она не позвонила.

– Но когда она составила это завещание? – спросила Лейси. – Может быть, много лет назад. Я хочу сказать, что мы были намного ближе много лет назад, поэтому, возможно…

– Она составила эти документы несколько лет назад. Именно это я имел в виду, когда говорил, что она была очень ответственной женщиной. Какой молодой человек заботится о подобных вещах? Но она еще раз обновила все эти документы не далее как в прошлом году. Она внесла несколько мелких изменений, но по-прежнему ясно указала, что хочет, чтобы вы стали опекуном Маккензи.

– Это лишено здравого смысла, – сказала Лейси. – Я уверена, она никогда не думала о том, что умрет молодой. Она как следует не подумала…

– Госпожа О’Нил, мы с ней подолгу беседовали об этом, – разъяснил адвокат терпеливо, – мое мнение таково, что лучше и логичнее остановить выбор на своей матери или, если у той не получится, на родителях кого-то из друзей Маккензи. Но Джессика верила, что вы будете такой же заботливой матерью, какой была она.

Лейси заплакала, тронутая последними словами и в то же время напуганная их смыслом. Джессика была хорошей матерью. Превосходной матерью. Лейси хотела рассказать этому суровому адвокату, как материнство заставило Джессику быстро повзрослеть и как достойно она справилась с этим вызовом судьбы. Но она никогда не сможет выговорить все эти слова.

– Мисс О’Нил? Вы еще там?

– Да! – Она взяла платочек из коробки на столе и вытерла нос. – Я здесь.

– Я предлагаю вам спланировать все так, чтобы вы смогли пробыть у нас несколько лишних дней, когда приедете на похороны, чтобы вы и я успели оформить документы. И, что еще важнее, чтобы вы смогли узнать Маккензи поближе, прежде чем забрать ее с собой.

Забрать с собой? Сюда? Приступ паники, охвативший ее, был таким сильным, что она еле дышала. Она не хотела делать этого; она никогда не хотела ребенка и, конечно, не хотела ребенка, которого ей навязывают. Она совершенно не готова к этому. Эти мысли заставили ее устыдиться, но тем не менее, если бы кто-нибудь подсказал ей, как она могла бы избавиться от этой новой и неожиданной ответственности, Лейси бы с радостью это сделала.