Может, она ведьма? Приворожила? Проклятие навеяла? Почему забыть не могу да расслабиться? Что за напасть?!

Внезапно я слышу стук в дверь.

— Входи, — рычу, сжимая бутылку в правой руке.

— Босс, та девчонка! — задыхаясь, Имран, как чёрт бешеный, врывается в мой кабинет.

— Да блять! Я же сказал! Избавиться от неё!

Не выдерживаю. Со всей дури швыряю стекляшку с пойлом в стену.

Хлопок. Звон стекла. Осколки градом падают на дорогой ковёр.

— Простите! Не знаю, как так вышло… Она вернулась. Убить моль надоедливую?

— Нет, — это говорю не я, а кто-то вместо меня вырыкивает.

И опять я не могу найти ответ на вопрос «почему»? Жалею.

Должен был уже давно закопать голодранку в первую же секунду нашего знакомства, когда понял, что она под колёса бросилась. Специально же? Ну конечно! Вот я лохопед редкостный, только сейчас это понял.

— Где она? — спрашиваю после короткой паузы.

— На заднем дворе. Арслан её нашёл с Цезарем, когда обход делал. Только что. И я к вам сразу с новостями… Она без сознания. Ранена.

— Блять!

Я вылетаю из кабинета прежде, чем Имран успевает закончить речь. Ноги сами по себе несут меня в сад. Имран бежит за мной. Мы подходим к забору. Уже издали я вижу хрупкий, неподвижный силуэт, который наполовину тонет в воде и глине после сильного ливня.

— Босс, она не дышит... Холодная, как лёд.

Оглашает мой подчинённый, когда я падаю перед девушкой на колени, поднимаю её беззащитное тельце на руки, грязно ругаюсь себе под нос и мчусь обратно в дом.

Холодная. Ледяная.

Борись, девочка! Борись!

Что за бред я несу самому себе, раскачивая нежное и хрупкое создание в своих мощных бандитских руках, погрязших в крови? Я прижимаю малышку к груди, к самому сердцу, растираю холодную кожу прямо на бегу. Грею собой. Своим жаром и мощью накачанного огромного тела. Ведь счёт идёт на секунды.

***

— Как посмели?! Как не заметили?! — хватаю Имрана за шкирку, встряхиваю. У него голова набекрень дёргается от мощи моей безграничной. — У вахты что, новички дежурили? Рукожопы сраные, да?

Я вне себя от злости. Трясусь как волк, заражённый бешенством.

— Вроде да. У парней праздник вчера был. У Азимута день рождения, — оправдывается Имран, белея, как лист бумаги.

Я не буду разбираться. Некогда копаться в грязном белье. Тот, кто ошибается, не живёт. Мой девиз. Моё жёсткое правило.

— Утилизировать. Всех.

Оглашаю вердикт, который не подлежит оспариванию.

— Что?

— Я сказал – убрать. Закопать. Ты понимаешь, если бы она была не девчонкой, а разведчиком Саида? Я потерял бы всё. Всё, что отвоевал с превеликим трудом.

— Но Саид, он же…

— Молчать! — ещё раз встряхиваю Имрана. — Саид сильный враг. У него осталось много подельников.

— Понял. Вы правы. Будет исполнено.

— Найди другую охрану, проверенную. Которая жопы готова рвать за своего вожака. А этих… не жалей. Отбросы и неудачники.

Имран сутулится, но не возникает. Слово лидера — закон.

— Что с девкой? — задаю следующий вопрос.

— Почти откинулась. Семёныч её выходил. Пришла в себя. Цезарь её подрал неплохо так.

— Свободен! — гаркаю я и вылетаю из кабинета.

Меня трясёт всего. Адским ураганом выкручивает до треска костей и суставов. Убить бы кого-нибудь голыми руками. Хребет вырвать, на горло намотать и повесить у главных ворот личных владений Мурадова. Чтобы злость и ярость наружу выплеснуть. Чтобы все знали, что за ошибкой следует страшная карма.

Я захожу в комнату к незнакомке. Смотрю на тощее тельце, укутанное в три пуховых одеяла. Без сознания лежит. Подрагивает едва заметно. И плачет во сне. Одна голова кукольная на подушке лежит с размётанными на ней спутанными волосами, испачканными в грязи. Всё остальное под одеялом спрятано.