– А сколько нужно ждать? – выкрикнула Крис.

Поняв, что они в своих прениях пошли по третьему кругу, Марина строго нахмурила брови, повысила голос:

– Крис, уймись! Или ты останешься дома!

– Все, молчу…

Долгожданный звонок раздался часа через два.

– Собирайся! – скомандовала Марина.

– Я давно готова! – помчалась Крис к двери.

– Поехали, машина ждет под домом…

Столь быстро по лестнице, проигнорировав где-то там наверху застрявший лифт, девушка еще не спускалась.

– Едем же! Едем! – поторапливала она свою сестру. – Ну, чего ты еще все, Рина, тормозишь, тащишься черепахой…

В госпитальном коридоре в накинутом на плечи белом халатике методично расхаживал поджидающий их Иван Тимофеевич.

К немалому удивлению сестер, на дядином лице они никак не обнаружили ни малейшего признака беспокойства.

Генерал посмотрел на них, хмыкнул, хитренько прищурился:

– Идемте, я вас проведу…

В приоткрывшейся щелке Крис обнаружила рядом с сидевшим на кровати майором его близкую подругу Штерн и тут же отпрянула назад, успела шепнуть на ухо сестре:

– Я вас в коридорчике подожду…

Встреча с любовницей Грача в ее планы не входила. Майор сидел, значит, не все ужасно плохо. Ни о какой коме тут речи быть не могло. На голове повязка. Это плохо. Но на губах у Грача светилась улыбка. Это было хорошо! От души у нее отлегло.

Вместе с облегчением пришла и жгучая досада.

– Я за него переживаю, а он! Устроил он на моих глазах гарем! Гарем майора Шпака! – фыркнула Крис едко. – Жена законная и любовница как ни в чем ни бывало стоят вместе у его кровати, улыбаются и светятся от счастья! А будущая жена в это самое время торчит за дверью и лишена возможности прижаться к своему горячо любимому человеку!

Тем временем генерал с ловкостью фокусника извлек из-под халата бутылку коньяка и походные стаканчики.

– По маленькой за здоровье нашего героя! – изрек он.

Марина сразу и незамедлительно попыталась воспрепятствовать нарушению больничного режима, строго предупредила дядю:

– Иван Тимофеевич, врачи не одобрят!

– Ничего, наша микстура никакому больному во вред не пойдет! – скользнула улыбка по губам генерал-полковника. – На своей шкуре сто раз испытано! За героя!

Штерн попыталась было уйти в сторонку, скромненько отстояться у окошечка. Но генерал ее действия легко пресек на самом корню, густо пробасил:

– Капитан, не сачковать! Прибор в руку и к барьеру!

– Вы ошиблись, Иван Тимофеевич! – покраснела Леся густо. – Я пока всего лишь простой старший лейтенант. Вы, наверно, просто, Иван Тимофеевич, не в курсе…

По лицу генерала расплывалась интригующая улыбка:

– А вот тут ты, девочка, в корне не права! Я нарочно приказал тебя пропустить в эту палату, чтобы ты поняла, что тебя приняли в круг доверенных лиц. И про тебя я все знаю. Мы разобрались, и все внесенные по злому умыслу изменения, по которым тебя не оказалось в списке тех лиц, кому присвоили очередные воинские звания, уже устранены. Приказ приобрел свой первоначальный вид, по которому тебе, милая девочка, было присвоено очередное воинское звание «капитан». А пункт приказа, составленного с грубейшим нарушением Положения о прохождении воинской службы и на основании одного подложного рапорта старшего лейтенанта Штерн о ее согласии на перевод на нижестоящую должность, утратил свою силу…

– Да я, да я… – не знала Леся, что и как ей говорить.

– За капитана! – наполнил снова генерал их стопочки.

От досады на саму себя за то, что она, плюнув на все, не зашла вместе с сестрой в палату, Крис пыхтела не хуже паровоза, едва ли не кусала себя за локти. Ей жутко хотелось услышать все до единого словечка из того, что говорилось в госпитальной палате, а она сквозь неплотно прикрытую дверь слышала весь их разговор лишь через слово. Пришлось ей напрягать ушные раковины, фокусировать свое внимание на каждом движении, на каждом их жесте, чтобы уловить смысл происходящего внутри госпитальной палаты.