Юлькино напряжение нарастало, а Ник-Ник (впоследствии его все звали только так) продолжал:

– Девочки будут работать на легком труде – в типографии или, например, на сверлильных и гибочных станках. У мальчиков будет работа потяжелее – с болгарками и на фрезерных станках. Все это нетрудно, только необходимо соблюдать технику безопасности, потому что даже самое простое оборудование не игрушки. Вот у нас, например, одна девушка отрубила себе руку на гибочном станке.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Впечатлились даже пацаны. Юлькины мысли заметались, как бедные зверьки в клетке, и остальные напутствия по безопасному труду она уже не слышала, потому что в голове стучала только одна мысль: только не гибочный станок!!! И почему на эту машину смерти ставят девочек?!! Но этот вопрос наша мышь так и не успела задать, потому что всех уже отправили получать спецодежду.

Надев темно-синий рабочий халат, Юлька впервые попала в заводское царство. Вдохнув характерный запах машинного масла и жженого металла механического цеха, она ощутила, что попала вовсе не на бал, а как раз наоборот – сошла с бала на корабль, и что впереди ее ждут одни шторма… С тоской она вспомнила и любимые упражнения по русскому языку, и свое пианино, и свою кошку. Все это осталось в прошлом и теперь уже далеком городке ее детства.

Резкий голос мастера вывел ее из небытия: "Маслякова, Троценко – малый гибочный станок!" Случилось страшное. Мысли остановились, в глазах потемнело от страха. Юлька в очередной раз столкнулась с законом подлости вплотную: Верка попала в типографию, а Юлька – на машину, отрубающую руки! Немыслимая несправедливость! Но это было еще не все. Пока Юлька осознавала происходящее, Таня Троценко, которую ей назначили в напарницы, бойка сказала: "Я на пульте, ты подаешь детали!" – и весело подмигнула. Это значило, что именно Юлька должна запихивать свои руки в станок…

Поясним для тургеневских девушек, что представляет из себя гибочный станок. Представьте себе стену с закрытой дверью. А теперь переверните эту картинку на 90 градусов ручкой вниз. Вставляем деталь (лист металла) в щель между петлями двери, нажимаем на кнопку пульта, дверь открывается, т.е. поднимается вверх и гнет несчастный лист под углом 90 градусов. Вот эта щель "между петлями" и показалась Юльке воротами ада.

После небольшой инструкции девчонки приступили к работе.

Юлька должна была подавать металлические листы в станок, а Танька по Юлькиной команде должна жать на кнопки пульта. Дело нехитрое, довольно рутинное, но у Юльки после соответствующей психологической подготовки страшно тряслись руки, и она старалась касаться листа лишь кончиками пальцев, максимально отдалившись от "пожирающей пасти" станка.

Танька была страшная хохотунья. Ей не могли испортить настроение никто и ничто. Все у нее было легко, весело и нестрашно. Сквозь грохот станков Юлька пыталась уловить смысл ее шуток и честно старалась улыбаться. Танька поведала ей, что она очень любит вышивать. "Мулине – это круто!" – сказала она и своими длинными пальцами показала соответствующий этой крутизне знак. "Да что же мы тут тогда все делаем?! – возмущенно подумала Юлька сквозь слезы. – Может, все-таки надо было в учителя идти?" Но при мысли о ежедневном выступлении у доски, как на сцене, Юлька не совсем твердо, но решила, что лучше к монстрам-станкам, чем к монстрам-детям.

На весь период работы в цехе "мулине" стало их фирменным тайным словечком, которое служило чем-то вроде девчачьего пароля в этом сложном мужском техническом мире.

Вечером перед сном Юлька не могла прогнать из головы мысли о чужой отрубленной руке. Щупала свои целые пальцы и пыталась представить себя на месте той девчонки. "Господи, ведь тогда нельзя будет на пианино играть!" – бухало в голове. "А может, Ник-Ник тупо напугал? Может, врет он все? – Закралась слабая надежда. – А вдруг – нет?" С этой мыслью и заснула.