Неожиданно Шион схватил ее за плечи и даже слегка встряхнул.

– Знаешь, о чем я думал, когда бил тебя? – заговорил он, вплотную стоя к ней, и Кайлин могла поклясться, что его глаза пылают в темноте. Почти как у ненавистного дея, хотя, конечно, это была лишь игра ее воображения, разгулявшегося от звука красивого, глубокого мужского голоса, в этот момент наполненного мукой и болью и некстати напомнившего другой чуть хрипловатый грубый голос, от которого мурашки бежали по коже и тугой узел свивался в животе. – Я думал о том, что это конец. Моя жизнь уже не будет такой, как прежде. Я причинил боль девушке, которая совсем этого не заслужила. Которую я мечтал поцеловать каждый раз, как видел. Я никогда не смогу простить себя за это. А ты?! Ну скажи, ненавидишь меня теперь? Ненавидишь?!

Замолчав, он сглотнул в ожидании ее ответа, а Кайлин ощутила, как целая буря поднялась в ее душе. Он мечтал ее поцеловать! Он заступился за нее перед отцом, когда тот замахнулся на причале! И он остался один сегодня ночью, когда любая девушка была бы рада отдаться ему. Как она могла ненавидеть Шиона? Он так очевидно страдал из-за своего поступка, так мучился виной! Ей стало горько от того, как язвительно усмехался дей, вспоминая ее наказание: «Если бы Шион отказался…». В тот момент ему удалось заронить в ней зерно сомнений, но теперь в Кайлин вместо колебаний родилась злость. Шион – такая же жертва бессердечия дея, как и она сама. Шион хотел спасти ее, уберечь от более жестокого наказания и сделал это так, как сумел, не догадываясь, что угодил в расставленную ловушку. Дей искусно разрушил то светлое и теплое, что только-только между ними зарождалось, лишил их возможности узнать друг друга получше, упрочить свое чувство, и теперь они оба не знают, как жить с этим дальше.

– Молчишь? – Шион опустил голову, тяжело вздохнул и тут же вскинулся снова. – Ударь меня. Это будет честно. Отомсти мне за то, что я сделал!

Ошеломленная, стиснутая его сильными руками, она только покачала головой.

– Я не хочу.

– Давай, Кайлин, бей! Может, это мне самому надо! Может, станет легче…

На несколько мгновений Кайлин задумалась, затем встала на цыпочки, обхватила его гладкое лицо, которое рождало в ней столько мыслей и эмоций, потянулась – и поцеловала. Ее губы еще горели после поцелуев дея, и она с облегчением почувствовала, как этот жар сходит, словно рот Шиона был Благословением, способным залечить ее раны. Прохладный ветерок подул на них обоих от воды, но Кайлин казалось, что эта желанная прохлада проникает внутрь нее именно с поцелуем. Все происходило совершенно по-другому, и потому нравилось ей. Шион не кусал ее губы, не впивался пальцами в ее волосы, не заставлял все тело сокращаться в болезненной судороге. Его язык аккуратно лизнул краешек ее зубов, проник глубже, руки тоже обхватили ее лицо. Некоторое время они вдвоем просто стояли так: почти не двигаясь, осторожно трогая друг друга языками, совсем не дыша.

Наконец Кайлин отстранилась. Ей стало немного стыдно за то, что первая поцеловала, но в то же время отчего-то легко и очень радостно. Если бы она не получила этот поцелуй от Шиона, то так и продолжала бы думать, что все мужчины целуются так же, как дей: за гранью того, что ее сознание могло выдержать. Но оказалось, что поцелуй может быть легким, как ночной бриз, ароматным, как океанские волны, и легким, очень легким, как облачко. А еще он приносил прохладу, как редкий дождь на Нершиже. Все существо Кайлин пело, но тут же ее глаза вновь наполнились слезами от мысли, что так будет не всегда, ее счастье мимолетно или даже вовсе уже закончилось вместе с этим единственным, сладким поцелуем. Что с ней происходит? Почему она то хочет умереть, то решает жить, во что бы то ни стало? Почему то смеется, то плачет? Это дей сломал в ней что-то, навсегда испортил. После его прикосновений она до сих пор сама не своя.