– Вы поэтому намазали меня, да? – она завертелась, пытаясь заглянуть себе через плечо, и от этого одна из меховых полостей отогнулась вниз, открывая лакомый краешек соска.

– А тебе не жарко? – поинтересовался в свою очередь Рогар, стараясь не стискивать челюсти от этого вида.

– Ничего, – она опомнилась, подхватила полость на груди, – нормально. А это правда, что вы убили их? Всех тех богов, которые пришли с вами когда-то?

– Да.

– Но зачем?!

– Чтобы владеть Эрой.

– Одному?!

– Да.

– Но зачем?!

Рогар помедлил, обдумывая ответ. Как бы объяснить сложное простыми словами? «Когда-нибудь они поймут», – обещала ему Ириллин, но прошло так много лет, а он еще не нашел человека, кроме нее, который бы по-настоящему понял. А может, просто устал от попыток растолковать?!

– Кто-то же из богов должен был остаться, рачонок. Почему не я? Здесь столько дел, и по-моему я неплохо справляюсь. Каждую ночь силой своего Благословения поднимаю на небо луну, чтобы освещала землю, а каждый день – солнце.

Она приоткрыла рот, а потом вдруг рассердилась.

– Это неправда! Два барга назад у нас гостил один умный путник. Звез-до-чет, – Рогар не сдержал улыбки, услышав, как девочка по слогам произносит непривычное слово. – У него были… кни-ги. Там написано, что никто не поднимает луну на небо, она восходит сама, потому что вращается вокруг нашей земли по кругу. И солнце тоже вокруг нас вращается. И там, где оно подходит ближе, всегда жарко, как у нас на Нершиже. Посмотрите днем на небо – солнце висит прямо над головой! А там, где оно не так близко, гораздо холоднее.

Глоток свежего воздуха, чистейшей родниковой воды – вот кем она оказалась. Рогару стало не по себе от того, что он падал и падал с головой в пучину собственных в ней открытий и никак не мог остановиться. На миг ему представилось, как он расскажет ей больше, гораздо больше о солнце и луне, чем мог бы поведать какой-то бродячий звездочет и его книги. Божественное знание дея открывает ему обзор гораздо дальше, чем видят человеческие глаза. По крайней мере, глаза ныне живущих на Эре.

И тут же ему стало жаль, что рачонок никогда не услышит его рассказов. Одной ночи слишком мало для таких разговоров, а если он хоть раз потом вернется сюда за ней – то пропадет навек.

Поэтому он не вернется. И с собой ее не возьмет. И точка.

Пора все закончить.

Рогар тяжело поднялся на ноги, ощущая, как по-прежнему ноет и тянет в паху, и девушка мгновенно переменилась в лице, поползла назад, отталкиваясь руками и ногами и не замечая, что меховые полости сползают с тела, вновь открывая грудь с острыми сосками.

– Нет! Поговорите со мной еще! Вы ведь так интересно рассказывали! Я что-то не то сказала? Вам не понравилось про луну, да?

– То, для чего ты пришла, все равно случится, – покачал он головой, наблюдая за ее жалкими попытками оттянуть неизбежное. – У нас с твоим отцом сделка, и он наверняка проверит, выполнил ли я условие и лишилась ли ты девственности сегодня, больно уж хитер и недоверчив. Нам придется сделать это, а для твоего же блага будет лучше, если ты не станешь отталкивать меня. Я…

– Я знаю, что вы будете делать, – нижняя губа у рачонка предательски задрожала, – я видела, как другие это делают. Вы хотите на меня лечь.

Он много чего с ней хотел и лежать для этого было совсем не обязательно, но не стал спорить.

– Либо лишай себя девственности сама и тогда я отпущу тебя, не тронув и пальцем, а ты потом ври отцу, что все случилось, либо будь умницей, рачонок. Разве ты не видишь, как я стараюсь не обижать тебя?

Девчонка закусила губу, явно задумавшись, а Рогар с усмешкой отвернулся. Он не сомневался, что она наконец-то готова уступить, и последние секунды ей нужны, чтобы окончательно избавиться от колебаний. Он пнул ногой один из черепков, жалея, что все они пусты. Когда островитянка уйдет, надо будет послать кого-нибудь за добавкой. Он станет пить весь остаток ночи, чтобы не думать о том, как сложно от нее отказаться. Мысли совсем не сладкие, но все же он продолжил ухмыляться, опасаясь, что иначе снова станет все вокруг себя крушить от безысходности.